– Как мама?
– С Джаной все в порядке. Я даже удивлен. Но она держится. На всякий случай я оставил ее под присмотром того самого доктора, что ее лечил. Но он говорит, что у нее крепкое сердце. Тогда просто срыв произошел. Но ее очень вовремя успели подлатать. С матерью все в порядке, Саида. Я от нее не отхожу. В любой момент ей окажут всю необходимую помощь. Саида! За нас не тревожься! Ты главное как?
В его голосе так много беспокойства. Тревоги. И ярости!
– Ты продержись, детка. Багиров тот еще урод, конечно. Привык брать все, чего ему захотелось. Но он не насильник. Я так думаю. Все же, я слишком много лет работал с ним . Были годы даже когда бок о бок. Ты только держись. У твоего старика есть еще козыри в рукаве и порох в пороховницах! Я слишком много знаю. У меня есть коды к его счетам. К тайной информации! Пусть Багиров не думает, что его закон силы во всем побеждает! Нет! Мне только нужно собрать все данные. Еще совсем немного времени. Если он откажется тебя вернуть, я ударю по нему так, что у сопляка искры из глаз повалят! Багировы теперь не так уже сильны, как прежде. Мало кто знает, но их власть и сила очень серьезно пошатнулись. Один удар может смести их с лица земли! Уничтожить!
– Отец…
Прикрываю глаза.
Теперь мои горящие от поцелуев губы болят совсем иначе. Как и душа.
– Держись, Саида! Я верю, ты сможешь. Я…
– Я стала его женой, папа. По-настоящему.
– Нет! Только не говори мне, что этот негодяй применил силу!
Отец ревет, как раненый зверь.
– Нет. Он не применил. Я… Сама… Сама согласилась. Отец…
Всхлипываю.
Между нами повисает молчание.
Тяжелое. Гнетущее. Слышно лишь рваное хриплое дыхание отца.
– Повтори. Саида.
Его голос становится ледяным.
– Я сама согласилась, отец. Правда. Давид никогда бы не применил ко мне силу. Он… Он совсем не такой!
– Понятно. Не такой, значит. Обесчестил и вторую дочь честно и благородно. По взаимному согласию под дулом пистолета!
– Он не принуждал. Он…
Черт! Как же это все тяжело!
– Значит, я был прав, – ревет отец.
Так и вижу, как его лицо наливается багровой краской.
– У вас что-то было раньше, да, дочь? Одновременно с тобой и с Тамилой! И это после всего, что он сделал с твоей семьей и сестрой! Ты…
– Отец!
Умоляюще выдыхаю. Сжимаю кулаки так, что ногти прорезают кожу на ладонях.
– Ты мне больше не дочь, Саида, – в его голосе не лед. Боль. Такая, что мне становится плохо. Просто плохо.
Меньше всего хочется причинять боль родным людям. Их боль сильнее своей собственной! Всегда!
– Не дочь. Ты еще сильнее меня разочаровала, чем Тамила. От тебя я не ожидал! Как же я мог, старый дурак, рискнуть чужими деньгами и думать, что не прогорю? Да я даже не видел, кого вырастил! И что творилось у меня под носом!
– Послушай. Я…
– Не стоит, Саида. Мать не тревожь. Я сам ей все передам. И… Не звони мне больше!
Он отключается.
А я все так и остаюсь сидеть.
Не мигая, смотрю перед собой и слушаю гудки в телефоне. Каждый из них будто удар в самое сердце.
– Это так трудно. Терять родных, правда?
Вздрагиваю, услышав совсем рядом певучий грудной голос.
Теперь понятно, откуда в голосе Давида этот сводящий с ума бархат. От матери. Его отец говорит жестко. Как будто расстреливает. Уверена, он такой всегда. Наверняка и с сыновьями, даже маленькими, только и делал, что отдавал команды.
– Особенно, когда они живы.
Аиша вздыхает. Усаживается за стол напротив. Улыбается и как ни в чем ни бывало, накладывает себе на тарелку еду.
