Я выдохнула. И сказала все заново. Но из коридора послышались голоса и шум. Лев вышел, заткнул охрану и вернулся.
Мы перезаписывали видео раз десять. Наконец он сказал: “Хватит”. То ли устал, то ли у меня получилось — неясно. Не пересматривал видео, как в прошлый раз, зато несколько долгих секунд оглядывал мой свитер.
— Послушайте, я понимаю, что вы хотите вернуть сына… Я тоже хочу домой. Но если это видео окажется в сети, я потеряю все.
Лев сунул смартфон в карман, подошел ближе и неожиданно погладил меня по плечу, склонив голову ко мне.
— Твой отец тоже не захочет потерять все. Поэтому пойдет наконец на обмен. И кроме нас с ним никто больше это видео не увидит. Скорее всего.
Свет резко погас. Я обернулась — щель между дверью и порогом не светилась, значит, в коридоре тоже темно.
Бежать — тут же мелькнула мысль. Ага, заблудиться в лесу, замерзнуть насмерть. Или Лев видео в таком случае точно опубликует. Что тоже убийственно для меня.
Зажегся фонарик на смартфоне. Лев сунул мне куртку, за руку вывел из зала и вернул в комнату. Где тепло от обогревателя начало рассеиваться. Я прислушивалась к ругани в коридоре. Похоже, свет выбило как раз из-за множества обогревателей. Лев ругался с тем, кто должен был все подготовить к приезду.
На улице лютый мороз. Комната быстро остыла. Я притопывала на месте, в куртке, шапке, шарфе. Когда все починят?
Скоро холод стал добираться до костей. Изо рта шел пар. По-прежнему темно. Солнце зимой слишком рано садится.
Когда дверь открылась, я сидела на койке, покачивалась и пыталась не уснуть. Несколько раз стучала, но за грохотом в коридоре вряд ли меня слышали.
— Светлана? Ты замерзла? Твою ж…
— Немного.
Лев скинул с себя куртку, замотал меня в нее. И крепко сжал. В моей груди сразу полыхнуло жаром.
— Пошли, погреемся в машине, пока эти остолопы чинят проводку.
Придерживая за плечи, он вывел меня в коридор, где суетливо разрезали темноту фонарики. Мы прошли мимо охранников, которые что-то бурно обсуждали — наверно, спорили, как правильно все починить.
— Вы же замерзнете! — спохватилась я перед дверью, что вела на улицу. Лев был одет в тонкий свитер и темно-синий пиджак, который заметно натягивался на мощных мускулах рук и плеч.
— Нет, — ответил он и открыл дверь.
Ветер швырнул в лицо колючую крошку. Я зажмурилась.
— Смотри под ноги.
Сложно, когда мелкий снег бьет по щекам и глазам. Лев помог спуститься по заснеженным ступенькам, довел до внедорожника и распахнул дверь к креслу, что возле водителя.
Машина тоже остыла. Я забралась внутрь и замоталась в куртку Льва так, что одни глаза торчали. Еще больше приятного запаха. Более яркого, чем на расстоянии. Этой курткой хотелось дышать, укрываться ею во сне. Она мне доставала аж до колен. Несмотря на жуткий холод в салоне, я согревалась. Куртка еще держала тепло тела мужчины.
Он запрыгнул на место водителя и захлопнул дверь.
— Сейчас включу печку, подогрев сидений и станет жарко.
— Спасибо…
Похоже, он совсем не замерз. Руки не дрожали. Он даже не потер их, как всегда бывает, когда хочешь согреть ладони. Горячая у него кровь, несмотря на арктический лед в глазах.
Печка включилась, мне в лицо подуло теплом. Я смотрела в лобовое стекло, которое начинало заметать снегом. Между машиной и зданием бесновалась вьюга. Мы вдвоем, будто отрезаны от всего мира.
И между нами пропасть. И тишина. Я не решалась ее нарушить, перебирала в голове слова. Что его не разозлит? Что сказанное будет лучше, чем молчание?
