Медленно выдохнув сквозь сжатые зубы, я постарался не дергаться, а просто идти по своим делам, бесцельно блуждая по тихим улочкам. То ли времени было слишком мало, то ли слишком много, но мне практически никто не попадался на пути. Редкие прохожие, встречающиеся мне в этом бесцельном шатании по городу, были так увлечены собственными делами, что не обращали на меня никакого внимания. Тащившиеся позади журналисты, пыхтели, тихо проклинали меня. Наверное, никто из них не готовился к экскурсии по кварталу. И это доставляло мне какое-то садистское удовольствие. Пусть побегают теперь, а то только деньги гребли.
Настроение медленно ползло вверх и поднималось до отметки «приемлемо, жить можно». И чем ближе была эта черта, тем раскованное я начинал себя ощущать. Небольшой магазин с продуктами был выбран для теста платежной системы. Надо было втягиваться в нынешние реалии. Одежду выбирать пока не рискнул, все же не с такой толпой, дышащей в спину. А вот от палки колбасы и нормальных бутербродов я бы не отказался. Прошлое нервно дергало и напоминало о себе, умоляя найти еще и черный чай с мандарином, который мне постоянно привозил уполномоченный по Китаю. Так и подсел на него, плюясь любым другим.
Эксперименты по адаптации проходили в штатном режиме, я даже сумел пересилить себя и дежурно улыбаться в камеры. Дипломат должен всегда быть наготове, фотовспышки преследуют нас повсюду, даже если ты после двенадцатичасового перелета идешь по трапу самолета. Ошалевшие от моей наглости журналисты даже не сразу среагировали, а я, только засмеявшись, скрылся за черными монохромными дверями жилого небоскреба. Кажется, завтра появятся слухи о том, что я тронулся головой.
Поднимаясь в квартиру, я чувствовал странное волнение и возбуждение. Словно впервые за долгое время начал жить. Возможно, все из-за того, что мне вновь двадцать шесть и впереди у меня вся жизнь. А может, тут виноват адреналин, который яростно разгонял кровь по телу и побуждал что-то делать, не сидеть на месте. Разобрав скромные покупки, я переоделся в единственные привычные шорты и в очередной раз пожалел о том, что так и не рискнул сунуться в бутик нижнего белья. Трусов в квартире все еще не наблюдалось…
Прогулки начинали входить в привычку. И даже вездесущие журналисты, не найдя во мне былой странности и задора, постепенно перестали мозолить мне глаза. За несколько недель, проведенных в чужом мире, я практически полностью приспособился к новой реальности и даже думать забыл о том, что это не та планета, на которой я родился и вырос. Самый главный навык дипломатов – умение подстраиваться под ситуацию. Нет, я все еще не смирился с тем, что больше не смогу увидеть жену, детей и внуков, но уже принял где-то в глубине сердца такой исход.
Кто-то обязательно назовет меня равнодушным злом во плоти, но так проще, нежели дальше страдать о том, что я не в силах изменить. Общаться с новообретенной семьей я пока не спешил, морально еще не был готов к тому, чтобы узнать, что скрывается там, за веселой улыбкой и фривольным поведением рыжекудрой женщины с бульварных снимков. Какое-то волнение и трепет охватывали меня при одной лишь мысли о том, что придется самому начинать разгонять затянувшееся молчание. Как бы я ни пытался вспомнить, так и не нашел в чужой памяти нужных мне сведений о родителях и сестре.
Пока все, что удалось узнать, строилось на моих догадках и сплетнях, почерпнутых в бульварных газетках. Этого было катастрофически мало для того, чтобы выяснить, что не так с родней моего нового тела. Но биться головой о стену я тоже не видел смысла. Так что данный вопрос оставил на потом. Сейчас были проблемы и посерьезней. Допустим, те, которые выползли наружу, стоило плотности журналистов упасть ниже трех штук на одну мою душу. Теперь регулярно я замечал за собой слежку, пусть пока и ненавязчивую, но доставляющую кое-какие неудобства лично моему жизненному аспекту.
