– Куда собралась? – глаза, уже давно выцветшие, нагоняли парализующий страх каждый раз, когда я неосознанно с ними сталкивалась. – Из дома убирайся! – гаркает она, хорошенько тряхнув мое ватное тело.
На шум выбегает Корри. Спаниель был единственным среди этого балагана, кто боролся не против, а за меня. Отчаянный надрывный лай, когда тот выбегал на бушевание Люды, заставлял женщину умерить пыл и лишь плюнуть вслед. Своим резким для слуха Люды лаем Корри мог прекратить пьяный ор.
Но когда дело доходило до избиений, спаниель, естественно, боялся приближаться и отсиживался где-то за углом, лишь позже зализывая мои синяки и раны.
– Тупая шавка, – очередное изрыгание Люды, следом приказ заткнуться. Корри в непрерывном лае содрогается всем тельцем, отчаянно борясь за тишину.
В это время из-за стола выползает пьяная подмога в виде двух щетинистых горбатых мужиков, кое-как держащаяся на ногах. В отличие от главного монстра. Один облокачивается о холодильник, отчего тот кренится вбок, и мутным взглядом наблюдает за происходящим. Второй подходит к Люде, и, кладя сморщенную грязную руку на плечо, бурлит, чем помочь.
– Придуши эту гадость, – голова Люды грузно указывает на неумолкающего Корри, попятившегося назад при виде бугая.
В момент тело прошибает ток, заставляя сердце таранить грудную клетку ножевыми ударами и броситься к Корри, загнанному в угол.
И не нужно было ни времени, ни поиска сил, чтобы ринуться на помощь тому, кто так отчаянно бился за мою жизнь.
Снова ошибка.
Удар такой же увесистой руки приходится в затылок, снова опрокидывая на пол и обдав вспышкой боли в носу. Впервые за долгое время кричу не столько от страха за себя, сколько от ненависти к этим нелюдям. Тут же за волосы тело тянут вверх, как подбитого фазана поднимают с пустыря, чтобы взглянуть на поверженную пулей птицу. Поднимает тот, кто только что распластал по полу, и позволяет в лихорадочном ужасе увидеть спаниеля, хрипло бьющегося в лапищах изверга. Даже издалека вижу округлившиеся в ужасе сосудистые глаза, вылезающие из орбит.
Корри пытается царапать мелкими коготками плотно сжавшиеся вокруг его шеи побелевшие вздутые руки. Но попытки становятся все слабее и слабее. Задняя лапа спаниеля подергивается и постукивает когтями по полу.
Я безуспешно рвусь из смрадных рук, но получаю лишь осыпающие удары, которые перестаю ощущать.
Перед глазами задыхающийся спаниель с до смерти напуганными глазенками и дергающимся тельцем в мясистых лапах.
Корри без остановки извивается, подергивая хвостом, в мертвой хватке, наполняя коридор сдавленным, но до звона в ушах оглушающим хрипом. Когда выходит неумело врезать ногой в живот пьянице, застаю в свинячьих глазах лишь одну цель: так же издеваться надо мной и видеть страдания, которые хоть как-то скрасят скучное нахождение на провонявшей кухне.
Лишь качнувшись, туша сразу же заносит ответный кулак, за которым тянется весь корпус.
Удар приходится в челюсть, и я плашмя падаю на пол.
Осознаю, что совершенно бессильна и загнана в угол. Осталась лишь возможность наблюдать кошмар, от которого кровь стынет в венах.
Руки душителя небрежно откидывают спаниеля, и грузное тело поднимается на ноги. Держась за шкаф, как ни в чем не бывало, разминает колени.
Глаза утыкаются в обмякшее на полу тельце Корри, чей язык извилистой дорожкой вывалился изо рта.
Не хватает ни мужества, ни сил, чтобы поверить глазам, чтобы приблизиться к нему и осознать, что он не дышит.
