– Нереально, – перебил его Садовский. – Здесь масса выходов в штольни, а там километровые тоннели во все стороны. Ваши двадцать человек как мертвому припарки.
– Где ты его потерял? – спросил Воеводин.
– Здесь, – буркнул Усманов. – Рядом.
– Здесь никого не было. Мы уже битый час настенную живопись разглядываем. Я постоянно на связи… Да опустите уже руки, идиоты! У меня перед глазами все трясется. – Воеводин отвернулся и рявкнул кому-то в сторону. – Группу на выезд, живо! – Снова уставился в камеру. – Тут езды минут пять-десять. Встретишь, все расскажешь. И пусть штольни посмотрят, насколько возможно.
– Есть!
– А вы с каракулями продолжайте разбираться. Заснимите там все и мне в отчет.
Иван кивнул.
– Пусть фонарей привезут! – крикнул Садовский. – Надоело с факелом ходить, как в средневековье. А телефоны быстро садятся.
Экран погас.
– Если он ушел в штольни, то его уже не догнать, – сказал Иван, убирая планшет. – Но в этом есть и хорошая новость
– Да неужели? – изумился Усманов.
– Все взаимосвязано. Эти рисунки, – Иван кивнул на стены. – Площадка, где был установлен идол. Она прямо у нас над головами. Теперь этот твой бугай. Мы на правильном пути.
– Причем здесь рисунки? – Усманов непонимающе оглядел стены.
– Они – тоже шифр, – сказал Садовский. – Послание одной малоизвестной секты. Послание старое, но каким-то образом связанное с нынешними убийствами. Судя по этому.
Он ткнул факелом в участок стены с размашистой непонятной надписью.
– Те же символы, что и на идоле и теле гастарбайтера, – пояснил Иван. – Возможно, резчик отсюда их и копировал.
– Что они означают? – спросил Усманов.
– С этим еще надо разбираться. Как и с рисунками.
– Как вам удалось выйти на это место?
Он с подозрением разглядывал то одного, то другого. Иван был как всегда хмур и небрит. Профессор, которого Усманов видел второй раз в жизни, весел и воодушевлен.
– Товарищ Куйбышев помог, – сказал Садовский.
– Кто?
– Куйбышев. Валериан Владимирович. Пламенный большевик-ленинец.
– В другом схроне секты мы нашли его фотографию, – сказал Иван. – Вроде бы незначительная деталь, но сектанты ничего не делали просто так. Мы решили, что это указатель.
Он замолчал, разглядывая очередной рисунок, где была изображена какая-то адская птица, сидящая на горе.
– Ну? – нетерпеливо сказал Усманов. – Указатель куда?
– Сюда. На эти развалины. Раньше здесь была Куйбышевская водонапорная станция.
– А. – Усманов покивал. – Ясно.
Ничего не было ясно. Методы Политова казались ему изощренным мошенничеством.
Иван достал смартфон и защелкал камерой.
– Кстати, – повернулся Садовский. – Почему вы его кожаным буратиной назвали?
– Кого? – не понял Усманов.
– Бугая вашего.
– Маска у него была. С длинным носом. Даже не носом, а скорее клювом. И плащ из чего-то очень плотного и лоснящегося. То ли кожи, то ли резины.
Иван внимательно посмотрел на него.
– Тебе не показалось, что он больше похож на чудовище, чем на человека?
– Не показалось. У меня нет привычки напиваться до чудовищ.
– У него было какое-то оружие? – спросил Садовский.
– Только палка, – нехотя ответил Усманов. – Длинная. С крюком.
– Палка – это интересно, – пробормотал профессор и вернулся к рисункам.
Сверху донесся приближающийся вой сирен.
– Пойду встречу, – сказал Усманов. – Смотрите не пропустите какую-нибудь особо важную мазню.
Он нырнул в узкий проход.
***
Иван посмотрел на Садовского.
– Кожаный буратино с длинным клювом?
