– Ты остаёшься здесь, Сигюн, – его голос звучал как рокот грозы. – Тебе нужно быть рядом.
– Но… зачем?
Один кивнул в сторону пленника. Чёрная змея, незаметная среди камней, зашипела. Первая капля яда упала на грудь Локи.
Я никогда не слышала подобного крика. Даже бессмертный Тор вздрогнул. Муж выгнулся дугой, скала содрогнулась, и я едва удержалась на ногах – от ужаса или землетрясения?
– Каждый день яд будет причинять ему невыносимую боль, – голос Одина эхом отдавался в пещере. – Он будет кричать и биться в агонии, вызывая дрожь земли. И если однажды это продлится слишком долго…
Я затаила дыхание. Взгляд единственного глаза Одина прожигал насквозь.
– Вестники Рагнарёка проснутся.
Я не знала, как ответить. А Скади вложила в руки чашу, украшенную рунами.
– Ты жена его, – продолжил Один. – Оставайся рядом, собирай яд и не допускай беды. Спаси нас всех, Сигюн.
– Ты справишься, – пророкотал Тор.
Один за другим боги ушли, оставив меня с чашей, змеёй и бьющимся в агонии мужем. Я даже не успела спросить:
– Как долго придётся это делать? Сколько продлится наказание?
Не знаю, сколько лет прошло: сотни или тысячи. Для бессмертных разницы почти нет. Вспоминаю Асгард, пиры и празднества. Фрейя заплетала мне волосы; Скади протягивала кубок с мёдом – а вовсе не змею, источающую яд.
Разглядывая путы на запястьях и лодыжках мужа, думаю о Вали и Нарви, наших сыновьях. Нормально ли, что я почти забыла их лица? Чаша наполняется так быстро. Но как бы я ни торопилась выплеснуть яд, не успеваю до падения новой капли и криков мужа:
– Быстрее! Не видишь, мне больно?! Тупица! Корова!
В некоторые дни я иду назад намеренно долго. Может, Локи одумается и поймёт, как я нужна ему, как много я делаю, оставаясь в этой пещере. Но он только кричит, громче и громче.
Другие боги навещают меня, но так редко. Не знаю, сколько зим прошло с последнего визита. Хеймдалль заглядывает; Фрейя может принести крынку мёда и новый плащ из кошачьей шерсти. А ещё Скади, её приближение я узнаю по запаху соли и холодному ветру.
– Сигюн? – зовёт она. – Ты здесь?
Где ещё я могу быть?
Локи задремал, и я ставлю чашу на его едва поднимающуюся грудь. Снаружи хлопья снега опускаются на камни, но тут же исчезают, не оставив следов. Иногда так хочу исчезнуть и я. На Скади новый, сияющий нагрудник, волосы собраны в пышную косу. Когда я меняла одежду или хотя бы расчёсывалась? Она поправляет колчан со стрелами и смеряет меня взглядом:
– Последнее землетрясение мы и в Асгарде почувствовали. Что случилось?
– Я попала ногой в расщелину. Вот, – показываю царапины на голой коже.
Я так часто проливала яд на камни – пещера прогнила насквозь, и раны плохо заживают даже на богах. Но Скади едва бросает взгляд:
– Ты не должна этого делать. Змей может проснуться по твоей вине.
– Но я…
– Ты не понимаешь, – перебивает она. – Наши судьбы в твоих руках. Нельзя быть такой безответственной.
– Да, сестра.
Её голос смягчается:
– Всеотец хочет навестить тебя.
– Что, правда? – вырывается у меня.
Мы не виделись с Одином с тех пор, как началось наказание. Неужели гнев сменился на милость?
– Да, – торжественно отвечает Скади. – Он скоро появится. Жди!
– Спасибо! Я так хочу поговорить с ним! Как думаешь, может, он…
– Мне надо спешить, – снова перебивает она. – Жди!
Повторив это, Скади исчезает в снежном вихре. И опять не успела попросить о самом важном: забрать эту чёртову змею.
