Поистине, две сестры были совершенно разными, что внешне, что по характеру.
Так и не пришлось бедной старшей сестре посмотреть тогда вожделенное кино. Через несколько дней их отца посадили в тюрьму.
* * *
Ирини, что с греческого означает «Мир», родилась на свет в живописном поселке Юревичи, в горной местности Хостинского района, в километрах тридцати от Черного моря. Небольшая долина, в которой расположился их поселок была окружена почти со всех сторон величественно высокими горами Западного Кавказа, с почти всегда заснеженными, сияющими на солнце, вершинами. Густой смешанный лес кишел разнообразными дикими животными. Глубокая и быстрая безымянная река несла свои светлые, чистые воды в Черное море. Ирини любила свой поселок, да и немудрено: невозможно было не полюбить такое место, живя в окружении красавицы – природы! Для маленького человека, пожалуй, даже не это главное, а то, что ощущал он себя здесь своим, и все здесь для него было свое, родное, и все здесь у него ладилось. Ирини все любила: и горы, и лес, и речку, и дом свой, и отца, и мать, и братьев, и сестру, и соседей, и их собак, и кошек. У нее не было слова «не люблю». Любила она и свое имя. Почему-то оно не звучало уменьшительно. Потому как, разве можно было заменить объемное слово – «Мир», такими словечками, как «Мирок» или «Мирочка». Нет, конечно! Так, что имя у Ирини было редкое и неизменяемое. А все остальные в их семье, как и многие другие греки в их греческом поселке, имели двойные – тройные уменьшительные имена или прозвища. Старшую сестру Кириаки, звали не иначе, как Кики. Брата Павлика, звали, или Паника, или Панжелико. Отца звали Ильей, но мама называла его Лией или Илией. А саму маму отец попеременно звал то Наталией, с ударением на букву «и», то Роконоцей.
Почему Роконоцей? Это особая история, связанная с местечком Рокон, недалеко от портового города Трабзон в Турции, где она жила в детстве. Ирини не раз слушала рассказы взрослых о ненавистных турках, которые завоевали земли греков еще при прапрапрадедушках, когда Греция, вдруг, стала подчиняться страшным, как они представлялись Ирини, головорезам – туркам. А главный город православных, Константинополь, стал исламским Истамбулом. И верили турки не в Христа, а в Аллаха. Ей, вместе с братьями и сестрой, часто приходилось слушать рассказы взрослых о безжалостных, свирепых янычарах, кровавых сражениях с ними на Патриде- Родине греков, о тяжелой неволе на туретчине. От одной мысли, что кто-то может заставить ее молиться какому – то другому Богу, Ирини было не по себе, страшно, даже жутко. Турки казались какими-то звероподобными людьми, которые легко мучают и убивают других. И какое счастье, что ее дедушки сумели сбежать из Турции в Россию!
Здесь, на новой православной родине, юревичский народ с трудом говорил на русском языке, потому что поселок был чисто греческим и в местной школе обучение велось на их родном языке. Некоторые взрослые, как, например, ее папа-Илья Христопуло и его братья, неплохо разговаривали на русском. Особой нужды знать его не было: им приходилось иметь дело, в основном, с односельчанами. Почти все Юревичские греки работали на своих полях и огородах, пасли на пашнях свой скот. С наступлением весны начиналась для всех тяжелая работная пора вплоть до глубокой осени. Зато сельчане выращивали все, что возможно было посадить в землю. Они ни в чем не нуждались. Конечно, были две – три семьи ленивых, но и они голодными не оставались. Правда, никто их не уважал. Не работать, быть ленивым, считалось грехом и позором высшей степени. Поэтому даже малые дети старались помогать страшим на совесть и никогда не жаловались на усталость.
