Строили, в основном, маленькие приземистые домишки – мазанки, с большими печами и маленькими оконцами в центре поселка и на окраинах, и у Пичеестра, рядом с которым строился новый элеватор, за железнодорожной станцией, и у огромного оврага. Крыши старались крыть толью. С метр шириной этот просмоленный материал нашел широкое применение из-за своей водонепроницаемости. Теперь даже мазаные глиной полы, предпочитали тоже крыть толью: они были теплей и их можно было хоть как-то без пыльных туч подмести или даже помыть. Христопуло и Харитониди, тоже принялись за работу. На полуостровке, окруженной оврагом стоял только один домик, принадлежащий Анне Ивановне Ахтареевой, которую все называли бабой Нюрой. Около нее, напротив Самсона, строилась пожилая чета из Краснодара – Истианиди Сократ и Марулла, его ровесники. Старики смеялись, что один носит библейское имя, а другой имя великого философа, что звучат они почти одинаково, и, что жизнь их складывается не легче, чем у тех известных всему миру героев. С Истианиди трудилась их невестка Агапи. Мужа ее забрали в сорок втором, оставив ее с двухлетней дочкой Эльпидой. Крепкие старики – соседи очень сдружились и помогали друг другу. Не забывали и о семье Роконоцы.
Пантелей с Федором сумели где-то достать дефицитную толь покрыть крыши. Стройка началась в начале лета, а кончилась поздней осенью. Это надо было видеть, как вместе с остальными, щуплый Яшка с новоявленным дружком, Ванькой, соседским внуком и тонконогая Ирини месили глину с соломой для будущих кирпичей. Даже маленькие Митя, Самсонов внучок, и Эльпида, Сократова внучка, не ленились подсыпать в замес соломы. Глина чавкала, брызгалась, маленькие детские ноги еле вытягивались из густой вязкой глины, накалываясь о грубую солому, но дети работали до изнеможения. Роконоца с Федей аккуратно укладывала глиняный замес в грубо сколоченные «двухсторонние» деревянные ящики, сделанные в виде узеньких носилок. Утрамбовывали и осторожно вываливали по два самана рядками, чтобы солнце обсушило свежие сырые «кирпичики». Работали до последних сил. Зато в конце октября они уже топили печь в новых мазанках. Все три семьи заложили одинаковые, маленькие домики на две комнаты и сенцы. Теперь им не так страшны были бураны и метели. Теперь сверху не капала мерзкая сырость.
Пантелей Харитониди занялся шитьем обуви пока на дому. Дед Самсон работал в сапожной мастерской в своей Лекашевке и в ссылку не забыл взять немного кожи, колодки на обувь разного размера и несколько заготовок для обуви. Знал: пригодятся. Позвали Федора Христопуло работать с ними. Федя с радостью пошел в подмастерья шить и чинить обувь. Все-таки это не мешки таскать на себе, как ему приходилось в «Заготзерно». Через год он уже сам шил туфли и ботинки. Стало чуть легче жить. Федя успел после работы за этот год сшить первые башмаки себе, матери и Кики. Наскребли денег и купили корову, а позже козу и поросенка. Куры уже были. Еще в прошлом году весной Роконоца попросила у соседки – немки Хильды квочку и посадила ее на яйца. Пока не вывелись цыплята практически спала около капризной курицы. Потом долго заботливо выкармливала этих желторотых цыплят. Зато, какое счастье, когда детям можно было на стол поставить, если не вареные, то жареные на скворчащем сале яйца.
Первым своего порося зарезал на Двенадцатом поселке Михаил Христопуло и дал хороший кусок сала Роконоце. С едой еще было более-менее, не голодали; по крайней мере в семье Христопуло Роконоца и в самое голодное время, что-то готовила буквально из ничего. По крайней мере, крапивный суп был обеспечен всю весну, лето и осень, потому что осакаровская земля была необычайно щедро усеяна этим жгучим растением. Крапива стала поистине спасением для ссыльных не только от голода, но и послужила первым лекарством от многих болезней.
