Ильдур попенял другу, что в последнее время он куда-то пропал, в гости не заходил как прежде чуть ли ни каждый день. На что Ахмет, бросив исподлобья бегающий взгляд, ответил:
– Ты же знаешь, к дому делаю пристройку, пора и мне жениться, остепениться. Вон у тебя уже трое детей, а я все холост. Вот и некогда мне по гостям ходить.
Часа через два, после ужина, все сели играть в карты, а может нарды или что-то подобное. Не это важно, важно то, что гости явно засиживались. Уже было за полночь, когда жена Паники взмолилась к нему с просьбой отправить гостей, так как она измучилась их обслуживать ко всему тому, что их третий, новорожденный ребенок капризничал весь день. Паника был очень гостеприимным человеком, но не постеснялся сначала намекнуть, а потом и прямо сказать, что пора и честь знать. Но не тут-то было. Один из их компании зло спросил:
– Что это ты нас гонишь?
Второй добавил с издевкой:
– Нехорошо, Ильдур, так принимать гостей.
Еще не чувствуя беды Паника стал оправдываться, что ребенок больной, жена еле на ногах стоит. Ахмет очень много пил, видимо, хотел залить вином свою совесть. С налитыми кровью глазами он кинулся к бывшему другу.
– Что ты думаешь, если ты богат, так можешь позволить себе так разговаривать с моими друзьями?
Паника побледнел. Он понял к чему тот клонит. Особенно это стало ясно, когда поднялся самый старший из них. Он молчал почти весь вечер и остальные обращались с ним с видимым почтением. Неспешно он вынул нож и коротко потребовал:
– Выкладывай все, что у тебя есть, коли хочешь жить.
Паника обвел глазами людей, которые только что представлялись друзьями. Жены в комнате не было, она возилась с детьми в спальне. Мелькнула мысль, что все, может быть, еще обойдется, как-нибудь он сможет их уговорить. Неужели придется отдать золото, которое было зарыто во дворе в укромном месте? Нет, надо бороться и не сдаваться. Видя, наливающиеся ненавистью глаза бандитов, надвигающихся на него, Паника принялся уговаривать их уйти с Богом. Тут уж гости совсем разошлись:
– О каком Боге ты говоришь? Богу нашему, Аллаху, угодно будет, если мы тебя убьем, так что заткнись, и неси золото.
– Нет у меня никакого золота, берите все, что хотите в доме, только оставьте меня в покое, – медленно и просительно произнес Паника, – не пугайте моих детей и жену.
– Ах, покоя ты захотел! – закричал Ахмет. – А на тот свет тебе не хочется убраться? Он замахнулся ножом. Ильдур резко отскочил к печи, отодвинул задвижку и бросился внутрь печной трубы. Спасибо, трубы не имели колен и выходили наружу прямой трубой. Его хватали за ноги, но пьяные и неловкие, они не сумели стянуть его. К тому же знали, что снаружи их подстрахуют. Паника думал, что уже спасся, успел увидеть золотой месяц на черном звездном небе, но нет, с улицы раздался выстрел, и он упал с высоты, истекая кровью. Притворился мертвым. Когда кто-то из шайки ткнул его ножом, проверяя мертв или нет, Ильдур не пошевелился. Потом он потерял сознание, наверное, от потери крови. Пришел в себя через несколько часов, когда уже пропели первые петухи.
Он пощупал мокрую от крови голову. Поднялся, закрыл дверь перевязался первой попавшейся тряпкой и, предчувствуя худшее с леденеющей, внутри, кровью, крикнул жену. Но сам себя еле услышал. Бросился в спальню. Дети и жена зарезаны. Ребенок был у груди и захлебнулся, когда мертвая мать привалилась на него.
