Он задумался и покачал головой:
– Нет, это не совсем так.
– Но ведь, насколько я понял, без денег она в постель не ложится.
– А как же тогда Дэн Рольф?
– Кто это такой?
– Считается ее братом, то ли родным, то ли единокровным – словом, каким-то близким родственником. На самом же деле он ей никто. Бродяга, нищий да вдобавок еще чахоточный. Живет у нее, на ее деньги, а ведь между ними ничего нет, подобрала его где-то и приютила.
– А кто у нее еще был?
– Был один профсоюзный деятель. Но из него много не вытянешь.
– Что еще за профсоюзный деятель?
– Приехал сюда во время забастовки. Квинт.
– И он тоже на нее клюнул?
– Из-за нее, говорят, он здесь и остался, когда забастовка кончилась.
– Он и сейчас при ней?
– Нет, она говорила мне, что боится Квинта. Он грозился ее убить.
– Я вижу, она пользуется успехом.
– Она может охмурить любого, стоит ей только захотеть, – сказал он, причем очень серьезно.
– Дональд Уилсон тоже в нее влюбился? – спросил я.
– Не знаю. Про них я никогда ничего не слышал. Шеф полиции потребовал, чтобы мы выяснили, вносил ли он и раньше деньги на ее счет, но мы ничего не обнаружили.
– А с кем она живет сейчас? Не знаете?
– Последнее время я часто видел ее с одним типом, неким Тейлером, владельцем игорных притонов. Тейлер по прозвищу Сиплый. Вы, должно быть, о нем слышали.
В половине девятого я расстался с юным Олбери и направился на Форест-стрит, в отель «Майнерс». У входа я столкнулся с Биллом Квинтом.
– Привет! А я к вам.
Он остановился, пристально оглядел меня с головы до ног и прорычал:
– Так вы, оказывается, сыщик.
– Вот ведь невезение, – пожаловался я. – Иду специально, чтобы втереться к вам в доверие, а вы уже против меня настроены.
– Что вы еще хотите выведать? – спросил он.
– Меня интересует Дональд Уилсон. Вы ведь его знали?
– Знал.
– Хорошо знали?
– Нет.
– И что вы о нем думаете?
Он стиснул свои бесцветные губы, выпустил через них воздух, издав при этом примерно такой же звук, с каким рвется тряпка, а затем заявил:
– Паршивый либерал.
– А Дину Брэнд знаете?
– Да, знаю. – Мне показалось, что он втянул голову в плечи.
– Думаете, она убила Уилсона?
– Конечно. Свела с ним счеты.
– Значит, не вы?
– Мы с ней работали на пару, черт вас побери. Еще вопросы есть?
– Есть, но не все сразу. Правды от вас все равно не дождешься.
Я вернулся на Бродвей, сел в такси и назвал адрес: Харрикен-стрит, 1232.
Такси остановилось у серого коттеджа. Дверь мне открыл тощий тип с изможденным лицом, абсолютно бескровным, если не считать ярко-красных пятен величиной с полдоллара на обеих щеках. «Чахоточный Дэн Рольф», – сообразил я.
– Мне хотелось бы видеть мисс Брэнд, – сказал я ему.
– Как передать? – осведомился он голосом больного аристократа.
– Мое имя ей ничего не скажет. Я по поводу смерти Уилсона.
– Да? – спросил он, прощупывая меня больными темными глазами.
– Я из Сан-Франциско, из детективного агентства «Континенталь». Нас интересует это убийство.
– Как это мило с вашей стороны, – с иронией сказал он. – Заходите.
В гостиной на первом этаже, за столом, заваленным бумагами, сидела молодая женщина. На столе валялись деловые журналы, финансовые и биржевые бюллетени. Заметил я и программу скачек.
В комнате царил полный кавардак. Мебели было много, и вся не на месте.
– Дина, этот джентльмен работает в детективном агентстве «Континенталь», – представил меня чахоточный. – Он приехал из Сан-Франциско в связи с безвременной кончиной мистера Дональда Уилсона.
