Следственная группа продолжала работать, когда мы уходили Олег Петрович внимательно выслушивал авторитетное и весомое мнение Аллы Николаевны через дверную цепочку. Когда я спускался по лестнице, то нечто привлекло мое внимание, я остановился и задумался. Все, как и вчера – грязная лестничная площадка, граффити, мелкий мусор по углам. Через грязные подъездные окна пробивалось осеннее солнце. Я огляделся по сторонам, и тут я понял, что не так – среди граффити появился перевернутый крест, перекладина была у основания, а у не у вершины креста. Я сфотографировал крест на смартфон и молча вышел из подъезда.
– Поехали где-нибудь поедим и обсудим что делать дальше. – предложила Лиза.
– Там на стене появился какой-то знак, которого не было вчера – перевернутый крест. – мы ехали по широкому проспекту в какое-то место по выбору Лизы. – И что, ты думаешь, его нарисовал похититель? А ты уверен, что вчера его не было? – спросила Лиза, не отрываясь от дороги.
– Думаю, что не было, я вчера обратил внимание на граффити на стенах. Насколько я знаю перевернутый крест – это символ Святого Петра, а также его используют сатанисты, переворачивают крест на черной мессе.
Мы припарковались на людной улице и двинулись к бару, находящемуся в старом доме позапрошлого века. Кирпичные стены, полутьма, неспешный бармен лениво протирал бокал, бар создавал ощущение укрытия от внешней суеты. Мы заказали кофе и расположились за барной стойкой. Бармен, мужик лет сорока, с брутальной бородкой и черными глазами не жестком лице, будто он не бармен, а тайный наемный убийца, ждущий свою жертву в полутьме бара, чтобы всадить в нее обойму из серебристой беретты с глушителем.
Он принес кофе и куда-то удалился, предоставляя нам возможность для доверительной беседы.
– Не думаю, что этот опер ее найдет. – Лиза отпила кофе, поправила прядь волос, спадающую на лицо и откинулась на спинку стула. – это дело ему не по зубам. – ему только кражи да побои расследовать, усмехнулась она.
Я промолчал. Пока было ясно только одно – Аня растворилась в неизвестности и что с этим было делать – не ясно. Все остальное было туманом, загадкой, обрывками информации, которые пока не складывались в единую мозаику. Незримый оппонент делал ходы, но я не видел его замысла, и партия складывалась не в мою пользу, мои ходы были неточны и пусты. Хотелось уснуть и проснуться вчера, и исправить то, что произошло. Окна бара были зашторены, создавая полутьму, в которой витали обрывки фраз немногочисленных посетителей, тихая лаунж музыка. Лиза закинула ногу на ногу и поставила носки туфель на платформу под сиденьем моего стула, она была сексуальна – на не была черная юбка до колен с вырезом, белая блузка с маняще расстегнутой пуговицей в зоне декольте, где таилась свежая девичья грудь второго размера. Этакая прилежная студентка или секретарша. Но я замечал все это каким-то подсознательным взглядом, мои мысли были заняты происходящим. Фигуры двигались по шахматной доске, как перемотка фильма – я пытался понять, где же начало всей комбинации, кто похитил Аню, какой мотив, кто взломал дверь в квартиру и оставил надпись, имеет ли к этому отношение перевернутый крест. Менее чем за сутки мою жизнь заволокло мглой, черным поветрием, в котором крылся некто, козлиная рогатая морда из моего сна, которая знала все. Откуда-то материализовался бармен, и Лиза заказала бокал красного вина. Я удивленно посмотрел на нее – ведь ей еще за руль, но потом подумал, такие черные и опасные БМВ как у Лизы столичные гаишники не останавливают, по крайне мере без конкретной ориентировки.
