– Это не она, не она – вскричала Лиза. Ее шляпа съехала на бок, локоны волос растрепались, она торопливо перекрестилась, будто в этом было что-то постыдное, но очень ей необходимое.
– Вы уверены? – спросил Борисов спокойным тоном человека, для которого все происходящего было рутиной.
– Да, это точно не она. – подтвердил я. На смену льду и тяжести по телу расходилось невесть откуда взявшееся тепло.
– Ну не она, так не она. – промолвил Витольд Янович.
Говорить Витольду Яновичу дежурное «до свидания» у меня язык не повернулся, и я молча вышел из кабинета, Борисов же уходя сказал – «до скорых встреч». Тот момент, когда дежурные фразы имели весьма глубокий и мрачный смысл.
На улице продолжал идти осенний дождь, из редкой мороси он перешел к основной фазе из тяжелых частых капель, удерживая нас под хлипким козырьком входа. Борисов прикрыл голову своей черной папкой и перепрыгивая через лужи побежал к уазику, где его уже ждал пришедший в себя от дремоты водитель.
– Поехали ко мне, ты мне нужен сегодня, – прошептала Лиза.
Мое молчание было утвердительным ответом, и вот мы неслись по вечерней Москве в ее авто. Мимо проплыл величественный Храм Христа Спасителя. Мне казалось, что после того, что я видел в морге нашему миру нужен новый Христос Искупитель, жертва двухтысячелетней давности уже потеряла сакральность и мы катились в одни сплошной кабинет ухмыляющегося Витольда Яновича.
Мне хотелось выпить чего ни будь по крепче, что бы алкоголь обнулил тяжелые эмоции прошедших суток, погрузил меня в иную реальность где не было бы Борисова, Витольда Яновича, но была бы Аня, живая, а не как та безыменная девушка из беден морга номер 5. Я смотрел на Лизу, ее губы манили красной помадой, светлые волосы пахли свежестью и молодостью, разрез юбки оголял прекрасную девичью ножку. Мы ввалилась в ее лофт разгоряченные и торопливые, каждый из нас хотел сбросить с себя верхнюю одежду, высвободится от оков дня. Лиза бросило свое пальто и шляпу в угол, подошла к небольшому бару, вмонтированному в кухонный гарнитур и скрытому сплошной панелью, которая открылась после нажатия одной лишь Лизе ведомой кнопке. Квадратная бутылка Джека Дэниелса была извлечена, и Лиза налила себе и мне в большие квадратные бокалы на два пальца. Мы молчали, Лиза выпила залпом содержимое своего бокала и закурила сигарету Капитан Блэк. Сладковатый табачный запах поплыл между нами. Я тоже выпил свой виски. Жидкость обожгла горло, расширила сосуды и мне внезапно стало хорошо, я ничего не ел с утра и это способствовало удару алкоголя по организму. Мы выпили еще, и я почувствовал, что день теряет структура и события в голове превращаются в карусель, на лошадях которой крутятся, сменяя друг друга кафейня Шоколад в темном осеннем парке, вскрытая Анина квартира с красной надписью на двери, кабинет Борисова и тут же кабинет Витольда Яновича, сама Аня с искаженном криком ртом. В середине карусели сидел размалеванный клоун с унылой и злобной ухмылкой, вращающий огромной ручкой механизм, приводящий в движение карусель. Я выпил еще виски и закурил Капитана Блэка, достав сигарету из пачки на столе, брошенной небрежно Лизой. Табачный дым усилил действие алкоголя, чудовищная карусель начала размываться и исчезать, и я увидел пред собой расстегнутую блузку Лизы, белое кружево ее бюстгальтера. Она держала в одной руке дымящуюся сигарету, а в другой бокал с Джеком Дэниэлсом.
