Забылась я, подалась вперед, а в золоте ее глаз лицо мое белое отразилось. Они так и сияли под звездным и лунным светом. Тут она меня и углядела! Лицо у нее исказилось, она так и подпрыгнула, что-то крикнув своим подругам. Видимо, сильно разгневалась, что за ними подглядывать посмели.
Сгрудились русалки под дубом, а я растерялась и не знаю, что делать дальше. «Ну, – думаю, – смерть моя пришла. Завтра батюшка с Владаром станут искать, да не найдут…»
А девы озерные все меж собой переговаривались и знаки стали показывать, к себе приманивать. Спустись, мол. Я же пребывала в раздумьях – послушаться или на дереве отсидеться? Авось рассвет близок, так и спасусь. Матушка как-то говорила, что русалки дня не любят, появляются только при особой необходимости. Солнечный свет для них слишком ярок, да и сила не та становится, что ночью.
Я показала, что мне боязно, головой покачала, что не спущусь, а сама все на восток глядела в ожидании. Тут медноволосая посмотрела с хитринкой, прикрыла глаза золотые и руки вверх простерла. Водяные брызги так и закружились, засеребрились в тишине. Затем они понеслись вокруг нее вихрем, и вдруг, она легонько оттолкнулась от земли и взлетела прямо ко мне, будто за спиной невидимые крылья распахнулись. Уселась рядом, как ни в чем ни бывало, и все в глаза мне заглядывает. А я пуще прежнего растерялась, даже пошевельнуться не смогла.
Хоть и страшно, но пощады не просила. Да и любопытно мне! Только в дерево вцепилась пуще прежнего, глядя на рыжую русалку: что делать станет? Рассказать бы Велеславе про чудо это, да не судьба, видно. Что она мне там про Владара говорила? Пропала впустую ворожба ее, не отпустят русалки живой.
Тут медноволосая улыбнулась, видя мое изумление, тронула легонько за рукав пальчиками:
– Крыльев у нас нет. Летать, словно птицам, нам не даровано. Только близ воды какой можно. Молодые совсем того не умеют.
Голосочек нежный-нежный. Я аж заслушалась. Пусть бы еще что сказала, не так страшно умереть будет. Даже сразу не поняла, что она мысли мои прочитала, будто в голову заглянула. Вот это да… Русалка все так же открыто улыбалась мне, только еще больше.
– А ты хоть и боишься, да не плачешь. Ты как тут очутилась, девица, посреди ночи?
Подруги ее внизу прислушивались, толпой стояли, переговариваясь иногда. Одна рукой показала, чтобы спускались. Рыжая кивнула:
– Сестры тоже хотят знать. Идем, тебе нечего опасаться.
И тонкую руку мне протянула.
Что тут поделаешь? Я послушно оперлась ладонью на ее – прохладную, маленькую и неожиданно сильную. Листья шуршали вокруг, разгоняя тот самый хмельной аромат, что дурманом сковал меня всю. Опустились на землю и нас тут же обступили русалки. Они касались моих волос, глядели на меня столь же пристально, как та рыжая. Заметила, что они удивлены сильно, но пока еще так ничего и не поняла.
Уселись мы на берегу. Волны набрасывались на камни с еле слышным плеском и отступали назад. Высокая трава шуршала и покачивалась от порывов ветра. Лунное серебро заливало озерную гладь и гибкие русалочьи фигуры.
Мне вдруг стало совершенно спокойно. Страх совсем отступил.
– Матушка рассказывала о русалках, – заговорила я. – Ее звали Драгана.
При этих словах озерные красавицы вздрогнули и переглянулись, а я продолжала: – Она всегда немного становилась грустной при этом, но с радостью делилась со мной знаниями. Будто не знаете вы мужчин и избегаете людей, что выходите танцевать по ночам, а с рассветом прячетесь. Сами Верховные Боги побаиваются вас за вашу силу и красоту. А еще вы не любите огня, железа и не выносите, когда люди селятся близко от ваших жилищ.
