–Да, сейчас, только закончу.
Подойдя к открытому улью, я поднесла к губам ракушку из белого камня. Набрав побольше воздуха в лёгкие, приступила к исполнению мелодии для сбора мерцающей пыли. Тихая, спокойная музыка поплыла по пасеке, заполняя собой всё пространство. Голдуфы, забыв о своих делах, замерли, вслушиваясь в звуки. Пыльца нехотя заворочалась на дне улья. Пара мгновений и она заструилась, начиная свой танец. Закручиваясь вокруг меня, сияющая пыль поднималась выше, распадаясь на множество золотых ручейков над головой. Смена тональности и вдоволь накружившаяся пыльца не спеша оседала в ракушке.
– И как только у тебя получается так быстро расшевелить мерцающую пыль? – Наир поднёс ко мне кедровую бочку.
– Магия, – с улыбкой ответила я, стуча о стенки бочки ракушкой.
Наир закатил глаза.
– Тогда мне стоит доложить защитникам, что в Яме завёлся маг-бесклятвенник.
– А успеешь? – Я хищно растянула губы, показывая безумный оскал.
– Великая, избавь меня от этого. – Наир отмахнулся от моей гримасы и закашлялся. Судорожные вдохи граничили с хрипами, перебивая вибрирующую песню сотни голдуфов.
В моей груди защипало беспокойство.
– Ты говорил про озеро. Идём?
– Да. – Друг прочистил горло и скривился, глядя на пыльцу.
Озеро – хорошая идея. Работая под палящим солнцем, мы вспотели, и льняная ткань не приятно липла к телу. От жужжания голдуфов голова распухла и болела. А периодические приступы удушающего кашля Наира отдавали в затылок, тревожа и без того неспокойные мысли. Ему нужен свежий воздух, без приторно-тяжёлого запаха пыльцы. Он совсем плох последнее время. Кашель стал чаще, а в основании ногтей уже залегло золото – рановато для двадцатитрехлетнего парня.
– Не смотри на меня так! – огрызнулся он.
– Как? – Я не придала значения его тону и оглянулась за спину, наблюдая, как виднеющаяся в дали деревня становится всё меньше и меньше. Это было моим любимым занятием. Каждый раз я представляла, что ухожу навсегда, и Яма остаётся за спиной ничтожным темнеющим пятном на моей памяти.
– Как на умирающего.
– А разве это не так? Мы все здесь медленно умираем. – Не знаю, как он отреагировал на мои слова: взор приковал медленно приближающийся красно-бурый берег. – Если ты продолжишь отрабатывать со мной мои проступки, то… сам знаешь, чем это закончится.
– Я заслужил наказание в большей мере, чем ты. Тем более, мне нравится проводить с тобой время, пусть и за работой.
– Этого бы не происходило, если бы ты не трясся надо мной, как курица над яйцами! – Я резким движением отбросила заплетенные в небрежную косу русо-золотистые волосы, и они хлыстом ударили меня по спине. – Вот кто тебя вчера просил мне помогать? Шижа получил от меня по заслугам, но ты вмешался и перегнул палку! Ломать ноги и бросать в лесу – это слишком, Наир!
– А почему бы и нет? Тем более, как ты говоришь, там не так опасно. – Наир говорил спокойным тоном, и это пугало.
– Это разные вещи! – Мой крик разнёсся над озером. Испуганные водомерки заскользили по его поверхности, ища убежище в тени редких кувшинок.
Раздражаясь глупостью Наира, я бросила сумку на песок и села, обняв колени. Да, я далека от сдержанности и благоразумия, но мне хватает ума понять грань за которую нельзя переходить. Я борюсь с собой, хоть иногда кажется, что злость уже давно не часть меня, а живущая во мне сущность, толкающая на дурные поступки.
