– Генную экспертизу сможем сделать?
– На предмет?
– На предмет установления степени родства.
– Ишь, какой хитрый. Ну, давай второй образец, там посмотрим.
– Дам.
– Иконы изымать будем, Тихоныч?
– А что нам это даст?
– Ничего, – пожал плечами Макаров. – Все, что мне надо, я с них снял. Ну, мало ли. Для определения ценности.
– Так не пропали же, – ответно пожал плечами Петр. – Лежат в сейфе – и пусть лежат. Мне только этой головной боли не хватает – чужих особо ценных икон. На хрен.
Макаров хмыкнул и окликнул своего коллегу, который у другого шкафа с любопытством разглядывал коллекцию бронзовых статуэток.
– Поехали! Тихий, ты с нами?
– Петр Тихонович, я бы хотела с вами кое-что обсудить, – раздался от двери негромкий голос хозяйки квартиры.
– Езжайте. Я пока задержусь здесь.
***
– Я испекла пирог.
– Вишневый?
– Нет, – она слегка растерянно моргнула. – Морковный.
– Морковный? – Петр демонстративно изобразил в голосе разочарование.
– С апельсиновой глазурью.
– Ну, если с апельсиновой глазурью – тогда годится. Давайте свой пирог.
Они молча ели пирог. И в самом деле, вкусный. Какое-то это было странное молчание. Петр сидел за столом напротив женщины, убийство мужа которой он расследовал. Да, у нее алиби. Но все же… Все же есть нюансы, как говорится. И вариант опосредованного участия ее в преступлении исключать нельзя. Хотя Петр в него не верил. Нет, это был даже не вопрос веры. Некоторые вещи он чувствовал абсолютно точно. Обличая вслух это чувство вместо привычного ему внутреннего «жопой чую» в более цивилизованное, произносимое вслух «спинном мозгом ощущаю». Арсений над этой формулировкой неизменно ржал, но так же неизменно доверял. Ибо спинной мозг Петра Тихого ни разу не подводил. Элина Конищева не имеет никакого отношения к убийству своего мужа. Но это же не повод сидеть с ней за столом и с полным ощущением того, что ничего такого сверхординарного не происходит, пить чай с пирогом. Морковным в апельсиновой глазури. Вкусный, между прочим, оказался пирог.
– Элина Константиновна, вы хотели со мной что-то обсудить? – Петр решил все же призвать в помощники свой профессионализм, а то следователь при исполнении так полпирога сожрет – и все без пользы для дела.
– Вкусный пирог? – ответила она в своей излюбленной манере вопросом на вопрос
– Очень, – искренне ответил Петр.
Ему на тарелку положили еще один добрый кусок пирога и задали еще один вопрос.
– А вы сегодня вообще ели?
Любопытно. Элина Конищева собралась с ним обсудить его режим питания?
– Я с утра дома позавтракал, – честно ответил Петр. – А вот с обедом как-то не сложилось.
– Скажите, вы женаты?
С каждым вопросом все интереснее и интереснее. Петр откинулся на спинку стула и сложил руки на груди. Девушка, сидящая напротив, прямо встретила его взгляд. У нее сегодня свободно распущены волосы, и это ей необыкновенно идет. На ней светло-голубая футболка и темно-голубые джинсы на бесконечных ногах, и все это тоже ей необыкновенно идет, подчеркивая цвет глаз. Которые, кажется, слегка подкрашены – впрочем, Петр никогда не умел этого определять в женщинах точно. Только губную помаду различал – очень противная на вкус или терпимо.
– Знаете, Элина Константиновна, если бы не ваше свежее вдовство, я бы заподозрил вас в матримониальных планах в свой адрес.
– А вот не надо недооценивать женское коварство.
– И пары башмаков она еще не износила…
