Кредо инквизитора II - страница 9

Метрах в сорока впереди было озеро. Я всё-таки к нему пришёл. Скоро, если им повезёт, ты получишь и моё тело, проклятая водица. На берегу был кусок какой-то разрушенной плиты, высота достаточна, чтобы скрыться, а дальше что? А полоса высокой травы и зарослей кончилась. Мои преследователи дезориентированы и ненадолго потеряли меня, но найдут. Мне всё равно край. Они слишком близко, до леса не успеть, я в поле. Сейчас я – слишком удобная и вкусная мишень.

На полусогнутых выйдя из зарослей, с явным отвращением к этому гиблому водоёму, направился к побережью. Подойдя в плотную к плите, я кувырком прокатился по ней и упал за неё. Правда, как раз на простреленное плечо приземлился, чувства непередаваемые. Сжав зубы и зажмурив глаза, не смог-таки сдержать себя и издал еле слышимый звук, похожий на мычание. Потом умостился поудобнее, лёг на спину, вплотную подлез к бетонной спасительнице и вжался в землю. Я слушал журчание воды, лёгкий шёпот усиливавшегося ветра, оглушительную, умопомрачительную стрельбу и крики преследователей. Солнце выходило на суд людской. Пять утра. Я в ловушке. Мне конец…

***

За год в отступничестве я успел забыть, что такое боль. Боль не душевная, а реальная, жгучая, огненная, сильная, острая боль. Боль от того, что в тебя входит раскалённый кусочек металла, либо огромная холодная сталь режет тебя из-за того, что ты потерял концентрацию во время фехтования. Любая боль…. Последний год я отдыхал от всего и, как вы успели заметить, потерял концентрацию, внимание и холодный расчёт. Главная моя проблема в том, что после длительных тренировок я, наверно, перестал считаться с риском и обстоятельствами, я перестал обращать внимание на опасные вещи. Я слишком стал самоуверен…

Простреленное плечо вылило на мой разум ведро ледяной воды. Рану рвало внутри, плечо постоянно болело, гудело мерзким огнём, хотелось дуть на рану или, что более вероятно, приложить к ней кусок льда. Сейчас же я боялся даже вздохнуть лишний раз. Хотелось курить, пить и вообще не лежать овощем в подобной ситуации, как говорил один киногерой из советского кинематографа «Надо что-то делать…, надо что-то делать…».

Стрельба неожиданно резко стихла. Почему? Что произошло? Мой слух напрягся. Я пытался по шорохам, шагам, разговорам, по каким-либо звукам оценить свои шансы в сложившейся ситуации и хотя бы понять, где мои преследователи. А вы что думали? Что я сдамся и буду покорно ждать смерти? Как бы не так, выхода нет только… Сами знаете, откуда! У меня не получалось вычленить из общего шума нужные мне звуки, поэтому всё оставалось в подвешенном состоянии…

Набравшись смелости, вдохнув воздуха столько, что казалось его просто через край, я выглянул из своего укрытия. Результат меня не огорчил, но и не сильно порадовал: метрах в пятидесяти чуть справа стоял водитель, по грудь его скрывала трава и заросли, поэтому мне видно было только его плечи, шею и голову. Стоял он по отношению ко мне левым боком и общался с человеком, стоящим прямо перед ним. Собеседника я не видел. Кивал, что-то говорил, делал много ненужных движений, а потом поднял руки вверх. Я замер – какой-то довольно большой предмет был у него. Можно было подумать, что он автомат взял за дуло и держал его наоборот. Но зачем? Хотя, сейчас это не важно.

Вернув голову за плиту, я зажмурил глаза и откинулся назад. Естественно, упал в грязь, но сейчас было плевать. Сейчас мучал один вопрос: что делать дальше? Я непроизвольно открыл глаза и увидел силуэт метрах в десяти перед собой. Из-за пелены на глазах я не понял, кто это, и вздрогнул. Моё тело атаковали мурашки, и резкий холод парализовал его на несколько секунд. Быстро протерев глаза, я узнал фигуру и тяжело выдохнул. Это была Даша. Снова ты – мой тёмный спутник на протяжении последнего года моей жизни. Любишь ты эффектно появиться, что случаем можно штаны намочить. Она была, как всегда, великолепна, говорят, что кому-то смерть идёт к лицу, ничего не хочу сказать, но она вся сияла. Возможно, это всего лишь мой воспалённый мозг и фантазия рисуют её такой, какой я её запомнил для себя. Она была в белом платье, жмурилась на солнце и снова улыбалась мне. Потом наклонила голову набок и протянула в мою сторону руки. Перевернула кисти и жестом звала меня к себе. Да, Даша, если всё будет плохо, сегодня я, наконец, станцую с тобой под лучами уходящего солнца наш последний танец на земле. Я улыбнулся, она засмеялась и начала поворачиваться ко мне спиной, не сводя с меня глаз. Я наблюдал, не отрываясь, ловил каждое её движение, каждый её глоток воздуха, каждую улыбку и взгляд. Она остановилась, положила руки себе на шею, но вдруг улыбка начала исчезать с её лица, глаза расширились, рот приоткрылся, она хотела что-то крикнуть, как справа от меня за плиту схватилась мужская окровавленная рука. Я резко изменил объект моего наблюдения: видно было только пальцы, выходившие с моей стороны из-за линии плиты. Напрягся, втянул живот и тихо вытащил из ножен свой меч, задержал дыхание и ждал. Даша, зря ты отвлекла моё внимание. Я смотрел на руку, больше пока мне ничего не было видно. Словно назад вернулся в детство, и мы просто с друзьями играем в прятки, подождите, сейчас мама загонит меня домой, жаль, не отец… Его я не знал… Никогда не видел. Время остановилось, моё сердце зарывается уже не в пятки, оно уже метра на два в земле. Ну, давайте же, покончим с этой тишиной.