Но в этом же письме она сообщает о своих намерениях, касающихся совсем иного счастья: «…переехала в Париж – хочу попытаться здесь позаниматься. Хочу познакомиться с французской социалистической партией. Если я сумею, смогу все это сделать, то наберу хоть немного опыта и знаний для будущей работы».
Революционерка Инесса, один раз встав на путь, с пути не сворачивает.
* * *
«Где эта прелестная моложавая вдова, медленно приходящая в себя от потери любимого мужа, познакомилась с Лениным? – интересуются исследователи. – В парижском кафе среди социал-демократов или в эмигрантской дешевой столовке? В русской библиотеке на улице Гобелен или в партийной типографии на улице Д’Орлеан? В Брюсселе, где наконец поселилась Инесса, а Ленин приезжал для участия в сессии Международного социалистического бюро?» Известно, что знакомство состоялось в 1909 году.
* * *
– Иван Федорович, – выбираю я удачный момент, – у Инессы был роман с Лениным?
– Роман – Арманд, рифма, – закатывает Попов к потолку свои карие глаза. – Вокруг нее всегда царила атмосфера красоты, поэзии, влюбленности.
– Так был у Инессы роман с Лениным?
Попов следит бархатными глазами, как большой мохнатый паук движется по своей невидимой нити между потолком и абажуром.
– Ты боишься пауков?
– Нет.
– Надо его смахнуть. Поди принеси щетку.
Он начинает рассказывать: в Мезени Инесса жила со вторым своим мужем Владимиром, что называется, душа в душу, и все вокруг любовались их отношениями. Но все были влюблены в нее. Она давала уроки французского ему, молодому Попову, и кокетничала с ним напропалую, но в ее кокетстве просматривалась граница, за которую нельзя было переступать. Кокетство ради кокетства – чисто французская черта.
– Вы были влюблены в нее?
– Разумеется. Невозможно не влюбиться.
– Как она относилась к вам?
– Замечательно. Дала мне рекомендацию к Ленину, когда я приехал в эмиграцию, бежав из ссылки. В эмиграции мы с ней особенно сблизились.
– Что значит «особенно сблизились»?
Попов слегка щурится, улыбается:
– Как революционеры.
– Иван Федорович, Инесса когда-нибудь говорила о своем любовном треугольнике в семье Арманд?
– Да. Считала, что смерть Владимира – божья кара за Александра.
– Она? Марксистка?
– Ну и что? Мы говорили о любви. Инесса Федоровна уверяла, что физическое влечение часто не связано с сердечной любовью.
– Вы ей возражали?
– Нет. Она сказала – это было в двадцатом году, – что в ее жизни только однажды эти два чувства совпали: по отношению к Владимиру Арманду. И я был не один при этом разговоре. Человек пять нас было.
– Все-таки был у Инессы роман с Лениным?
– У Инессы Федоровны? Упаси бог! Она любила его как своего Учителя. Мало кто знает, что с книги Ленина «Развитие капитализма в России» – Инесса Федоровна прочла ее, еще живя у Армандов в имении, – началось ее революционное прозрение. Она поверила Ленину как никому. Пошла за ним. Сначала заочно. Потом рядом.
– Но это могло лишь способствовать роману.
– Слушай, ты мне надоела, – говорит Попов, – не было у нее романа с Лениным.
* * *
Попов рассказывал:
– Одно время в Женеве мы жили в одном доме: Владимир Ильич и Надежда Константиновна наверху, я – внизу. Он работал днем и ночью. Она говорила мне: «У него железная дисциплина. Организм как часы: увидите, дня через три-четыре сам прервется, и мы с ним уйдем в горы».
Так и было: ровно через четыре дня, утром они ушли. С рюкзаками. Куда – не сказали. Вернулись через двое суток, похудевшие, с исцарапанными руками, но веселые и отдохнувшие.
