Кресло - страница 11

– Хай, Ло! Это Макс.

А Лоре слышалось: хайло – это Макс. И, хотя у него было обычное, вполне стандартное лицо, а вовсе не хайло, Лора не могла отделаться от своих ассоциаций, которые напрочь отметали возможность сколь-нибудь романтических отношений с Максом. Тем более, что такого рода отношения случились неожиданным образом совсем с другим персонажем…

В конце сентября Юля пригласила Лору и Боба на день рождения своей двоюродной сестры Люси. Сделала она это по поручению тётушки, матери Люси, купившей в своё время платиновое кольцо дедушки Жоржа. На восемнадцатилетие дочери ей хотелось собрать «приличное окружение». Люся не прошла по конкурсу в медицинский, временно работала в регистратуре районной поликлиники, зарабатывала стаж и готовилась поступать на следующий год.

Лора слегка опаздывала к назначенному времени, ехала прямо из училища после занятий. От метро «Пушкинская» до улицы Верейской, где жила с родителями именинница, Лора шла под проливным дождём, безуспешно пытаясь раскрыть заупрямившийся зонтик. Руки были заняты футляром со скрипкой и завёрнутыми в бумагу белыми астрами. Она изрядно промокла и, когда, наконец, оказалась в прихожей, довольно долго приводила в порядок мокрые волосы, надевала туфли, никак не могла отыскать в сумке пудреницу. А из глубины квартиры уже вовсю неслись звуки веселья – смех, оживлённый разговор. Мимо то и дело пробегала Юлина мама из кухни и обратно с угощениями на красивых тарелках и блюдах. А надо всем этим чей-то незнакомый голос на очень неплохом английском под гитару пел любимую Лорину песню из битловского репертуара – «Michel». Причёсываясь у зеркала в прихожей, Лора пыталась представить себе обладателя этого голоса. Чем больше нравилось ей пение незнакомца, тем больше стараний прикладывала она к приведению себя в порядок. Но влажные волосы укладываться не хотели, пудреница нашлась, но при открывании выскользнула из рук и, падая, проехалась по юбке. Чёрный шёлк оттираться от пудры не желал.

– Ну, где ты там, Ло? – Юля высунулась в прихожую, – чего ты возишься? Ты одна опоздала. Слышь, как люди спевают? Чистый Леннон. Между прочим, адъюнкт на кафедре общей хирургии Медакадемии. Под началом Люськиного папашки… Двадцать пять лет… Называется Игорь Астахов. В консерваториях не обучался, а на гитаре вон как виртуозит. Это тётушка Люське женихов поставляет.

«Michel» к этому времени уже отзвучала, и, когда Юля с Лорой вошли в комнату, Игорь пел одну из последних песен модного тогда в Ленинграде барда – Жени Клячкина. Общество притихло, слушая. Именинница сидела на подоконнике и рассматривала на своём пальце кольцо дедушки Жоржа. Очевидно, ей его подарили на день рождения. Она склонила голову, завитые, красиво уложенные волосы падали со лба, слегка прикрывали её лицо. Время от времени она отрывала взгляд от кольца, чтобы незаметно, сквозь завесу тёмно-русых локонов взглянуть на поющего. Лора осталась стоять у двери…

– Как хорошо он поёт, надо же… И я, наконец, внимательно послушаю Клячкина, а то на магнитофоне, на вечеринках, не всегда разберёшь текст, – примерно так думала Лора и жалела, что вовремя не отдала в починку зонтик, поэтому попала под дождь, отчего выглядит сейчас мокрой курицей.

пел Игорь и на этих словах поднял глаза на Лору, поднял случайно, просто потому, что она стояла напротив, да так и остался всю эту долгую, бесконечную фразу своими глазами на её лице, остался и приказал и  ей не отвести глаза…