– Привет, Насть, – говорит она. Я вглядываюсь в полумрак, созданный тонированными стеклами, и узнаю Риту Шарапову. В первый миг отшатываюсь, больше от возмущения, чем удивленная, – какого черта она здесь делает?
Ритка – это Аринкина школьная подруга, и первое время мы тусили вместе, втроем. Ровно до того дня, когда Аринка узнала, что Ритка запала на Макса. После грандиозного разбора полетов Шарапова ушла из нашей жизни – она училась в колледже, и даже случайно мы не пересекались. Я не видела ее до сего дня – по меньшей мере три месяца.
Мысли вихрем закрутились в моей голове: скандал, который устроила ей Аринка, Риткины слезы и унижение, и – да, да! – она призналась, что любит Макса.
И вот она сидит в Ванькиной машине, позади места, куда вот-вот усядется Макс, и как ни в чем не бывало говорит мне «привет» – после того, как Аринку закопали в черной яме!
Я порывисто вздыхаю, не зная, как именно поступить: начать визжать в бешенстве или вцепиться ей в лицо.
Но пока я только сверлю ее взглядом, потом смотрю на Макса, курящего за окном, потом снова на Ритку – надеюсь, она прочитала все, что я секунду назад намеревалась ей сказать. А мальчишки тоже хороши – посадили меня к этой сучке, чтоб я, не успели Аринку похоронить, почувствовала себя предательницей. Что обо мне подумает Аринка? Она бы на моем месте уже давно вытолкала эту дрянь из машины и прилюдно оттаскала за волосы!
Мне кажется, что Ритку немного смутили мои выразительные взгляды и порывистые вздохи. Она опускает голову и начинает теребить край шарфа, выглядывающий из-под черной куртки. В этот момент мальчишки садятся внутрь: Ванька за руль, прямо передо мной, Макс – на переднее сиденье.
Изогнувшись, Ванька смотрит на меня все с той же мягкой улыбкой:
– Ну что, поехали?
Я киваю, и мы трогаемся с места.
– Как себя чувствуешь, Насть? – Он ловит мой взгляд в зеркале заднего вида. Я бессознательно двигаюсь чуть правее – ближе к Ритке, чтобы оставаться в поле его зрения.
– Устала, – отвечаю.
– Понятное дело.
Макс ворчит, что он не помнит, когда спал в последний раз, и я воспринимаю эту попытку вести светскую беседу как знак мира. Ритка встревает с фразой о пользе успокоительных таблеток и начинает швыряться названиями и рекомендациями по применению. Как будто кто-то сейчас в состоянии что-то запомнить.
Я снова и снова ловлю глаза Ваньки в прямоугольнике зеркала. Вижу только его синие глазки, заключенные в рамку стекла, – но по взгляду понимаю: он улыбается – мягко, ободряюще.
В голове начинается диалог.
Я: Арин, оставь мне его, пожалуйста. Он добрый.
Аринка: Пф! И что он тебе доброго сделал?
Я: Заступился за меня перед Максом.
Аринка: Можно подумать! Ты и без Ваньки бы с ним справилась!
Аринка (мягче): Не раскисай, Насть! Не время терять разум и нацеплять розовые очки. Только этого нам сейчас не хватало!
Голос Аринки в голове постепенно начинает напоминать мой собственный.
В следующий раз, когда Ванька смотрит на меня в зеркало, я торопливо опускаю взгляд.
– Насть, тебя в столовку отвезти? – спрашивает он. В окне мелькает город. – Ты идешь на поминки?
– Нет, – торопливо отвечаю я. – Можешь высадить на ближайшей остановке.
– А можно до дома довезу? – улыбается он. Ритка рядом тихо хихикает. Макс бормочет что-то про холодные троллейбусы. Я киваю и чувствую, как розовеют щеки. Поправляю волосы, чтобы скрыть румянец, верчу башкой, типа рассматриваю улицы. Тут же вижу ошарашенную Ритку – она не сводит глаз с моих рук.
