Кольцо.
Я совсем про него забыла. Я-то ожидала, что в этот силок угодит кто-то из мальчишек, но ни Ванька, ни Макс и бровью не повели. Но Рита его явно узнала. Она поднимает взгляд и буравит меня круглыми глазами. Открывает рот, втягивает воздух, явно собираясь что-то сказать, но оглядывается на парней и тут же закрывает. Какое-то время мы пялимся друг на друга, не зная, что делать. В конце концов Ритка чуть заметно мотает головой, мол, не нужно, не сейчас. Мы поворачиваемся каждая к своему окну.
– Революционная, 7, – говорю я, когда Ванька подъезжает к кольцу. – Это возле остановки «Строительный колледж»…
– Я знаю! – отзывается Ванька. – Мы же как-то раз провожали тебя домой, помнишь? После пиццерии.
Я-то, конечно, помню. Но это было один раз, и я не думала, что помнишь ты.
Уже поворачивая на мою «низкорослую» улочку – сплошные пятиэтажки, – Ванька говорит:
– Насть, мы сегодня хотим сами помянуть Аринку, вечером. Не кашей и компотом, а так, как она того заслуживала.
Проведем обряд экзорцизма?
– Аришке больше нравился мартини, – говорит Макс сдавленным голосом, но Рита снова хихикает:
– Точно-точно, и мягкий сыр!
– Короче, посидим тихо в каком-нибудь кафе, – продолжает Ванька. – Ты с нами?
Я растерянно молчу. Макс поворачивается и говорит:
– Само собой, она с нами. Она же лучшая подруга моей девочки. Да?
Я не слышу угрозы в его словах, но может, он просто Риту с Ванькой стесняется. Ну ладно, так или иначе, там я сумею поговорить с Риткой о кольце, да и поддатый Макс, может, выдаст какую-нибудь интересную инфу.
«Ой, кому ты чешешь, дорогая! – язвит голос Аринки, так похожий на мой. – Ты босиком по снегу готова бежать ради этих синих глазок».
Блин, и возразить нечего.
Возле моего подъезда Ванька говорит:
– Заеду в восемь.
Я киваю, благодарю и выхожу из машины. В декабрьском воздухе пахнет весной.
Дома не могу найти себе места.
С порога я бросаюсь к окну в кухне, чтобы успеть увидеть серебристый хвост отъезжающей «Камри». Чувствую, как колотится сердце, и пытаюсь осознать происходящее. Вечером я иду на свидание с Ванькой. Можно ли это назвать свиданием? «Арин, и тут без тебя не обошлось – ведь по сути мы идем отмечать твои поминки».
Мама расспрашивает о похоронах, отвечаю автоматически, ставлю чайник на плиту и лезу в холодильник рассматривать содержимое. Чем бы заняться до вечера, чтоб не сойти с ума от ожидания?
Попив с мамой чай с бутербродами, принимаю лучшее решение – лечь поспать.
Во сне Аринка хохочет мне в лицо.
Мы стоим посреди кладбища – но не в том месте, где ее похоронили, а в какой-то незнакомой мне части. Нас окружает толпа народа с цветами, венками и почему-то транспарантами (я силюсь прочитать, что на них написано, но не могу), и я понимаю, что похороны – мои собственные. Аринка смеется и машет мне на прощание. Люди начинают подталкивать меня, уводить от нее, я поворачиваю и вижу черную прямоугольную яму у своих ног, и меня охватывает ужас. Лихорадочно пытаюсь тормозить ногами, но люди с цветами упорно толкают меня туда. Оглядываюсь, вижу Аринку, пытаюсь ухватиться за нее руками, отбиваюсь от черной толпы. Наконец получается уцепиться за Аринкину руку, тяну ее к себе – и в следующую секунду в яму летит Аринка. На миг, прежде чем скрыться в темноте, она успевает послать мне укоряющий взгляд.
Просыпаюсь в поту и с трепещущим сердцем. Сажусь на диванчике в своем закутке – из-за шкафа льется свет торшера, тихо болтает телевизор. Тянусь за телефоном – время шесть часов.
