«Арин, я выдержала первый удар, ты гордишься мной, правда?»
Наконец, вижу свободное место – почти в конце ряда, да и то парта занята, но не вся. Сажусь, достаю из кармана телефон и начинаю тыкать в него пальцами, зачем-то листаю список контактов. Господи, ну почему я не взяла хоть какую-то гребаную тетрадку?
Они продолжают молчать и смотреть на меня. Я не ловлю ни единого взгляда, но знаю, какие они – эти взгляды: сочувствующие, выжидающие, прикрывающие любопытство и даже наверняка злорадство.
Спасает приход препода. Ей нет дела до моей мертвой подруги. Она поднимает аудиторию приветствием, встает за кафедру и объявляет тему. Я поворачиваюсь к невольной соседке по парте. Какая-то отщепенка, на лицо знаю, по имени – нет.
– Есть листочек? – шепчу ей. Она тут же выдирает двойной из середины тетради.
– А запасная ручка?
Находится и ручка.
Курс шуршит тетрадями, переводит мобильники в беззвучный режим, шепчется, переспрашивает тему. Первые минут пятнадцать я сосредоточенно пишу лекцию, абсолютно не понимая значения слов, которые записываю. Вскоре меня немного отпускает, я поднимаю голову и окидываю аудиторию взглядом.
Наш курс – это такая огромная, многоголовая, многоголосая и разноцветная гидра, вечно шевелящаяся, шипящая, жующая мини-пиццы, чипсы и яблоки. Здоровенное чудище, порождение вселенского хаоса, которое без конца и цели шевелит своими щупальцами и крутит головами. Для меня – абсолютно бесформенное существо, не имеющее ни имен, ни характеров, не вызывающая никаких чувств. Все на одно лицо. Все на один голос.
Разумеется, за полгода совместной учебы я кое-как научилась их различать. Вон Марька – Аринкин зам, первый кандидат теперь на старосту группы – жирная, коротковолосая ботаничка, глаза навыкате. Таскает кучу каких-то учебников в тряпичном рюкзаке, говорит, что это этностиль. Безобидная девка, но раздражает меня до чертиков.
Но, конечно, не так сильно, как Женечка Лебедева. Вон сидит, губки дует, думает, что теперь она – первая красавица. Нет, дорогуша, даже после Аринкиной смерти ты все еще остаешься при статусе «вице». Тебе никогда до нее не дорасти, сколько ни подражай.
Женя поворачивает голову, ловит мой взгляд и едва ли не чернеет от страха.
Я аж глаза опускаю, чтоб перестать ее пугать. Что я, право, такая страшная? Или разучилась маскировать чувства непроницаемой маской отчуждения и Лебедева поняла, как сильно я ее презираю?
Снова поднимаю взгляд и снова сталкиваюсь с ее повернутой в мою сторону башкой. Во второй раз она даже вздрагивает. Ей-богу, это просто смешно. Мы играем в игру «убей меня взглядом» или что? Женя наклоняет голову низко к парте и больше не поворачивается.
Я решаю, что с меня хватит. Сейчас прозвенит звонок, я встану и уйду домой. А лучше – к Авзаловым. Мне просто адски не хватает Аринки.
К концу пары преподавательница начинает стращать нас предстоящим экзаменом, перечисляет темы, «на которые стоит обратить особое внимание», заверяет, что списать никому не удастся, плоско шутит и радуется, что ей поддакивают. Я с нетерпением поглядываю на время, то и дело нажимая на единственную кнопку телефона. Но, к моему счастью, преподше тоже не терпится уйти. Взяв с нас обещание, что мы будем сидеть тихо до звонка, она выпархивает из аудитории.
Марька Чуркина и еще пара девчонок из нашей группы вскакивают и идут ко мне – я и глазом моргнуть не успела, как сама она присела рядом, потеснив меня, а остальные – на переднюю парту, буквально вытолкнув оттуда мальчишек из параллельной группы.
