– Вот ты знаешь, как нужно отдавать воинское приветствие с автоматом за спиной?
– Так точно, прикладывая правую руку к головному убору.
– Объясни это ему.
– Товарищ сержант приказал объяснить, что воинское приветствие с автоматом в положении “за спину” выполняется прикладыванием руки к головному убору, – говорю я сослуживцу.
– Какой руки?! Нижней левой? – недовольно спрашивает у меня сержант.
– Виноват, правой руки к головному убору, – отвечаю я.
– Спроси у него, он понял?
– Товарищ сержант спрашивает, ты понял? – говорю я, терзаемый плохим предчувствием.
– Понял, – отвечает мне сослуживец, не выражая эмоций.
– Спроси у этого идиота, почему он тебе не ответил “так точно” вместо “понял”.
– Товарищ сержант попросил спросить, почему ты не ответил “так точно”, – стараясь скрыть смущение, передаю издевательское послание, даже не подумав хотя бы уточнить, к кому адресовать вопрос, чтобы не пользоваться навешанным ярлыком.
– Сука ты, – говорит мне сослуживец, обрывая эту спираль и подтверждая мне мои догадки о том, что я делаю что-то неправильно.
Для меня это было первое потрясение основ моего воспитания: человек старше нас на десяток лет, имея власть в виде звания и отличительных знаков, которые еще более усиливают заложенные в нас установки, воспользовался ситуацией для того, чтобы повеселить себя. Конечно, на тот момент я не имел этой формулировки, а просто чувствовал, что моя модель мира дала сбой. Я был правильным с точки зрения своего воспитания, но при этом был обречен совершить ошибку. Позже я научусь видеть разницу между просьбой и приказом, слабостью и манипуляцией, издевкой и искренностью. И многое будет идти вразрез с тем, чему я был научен до этого.
Видимо, поэтому срочную службу у нас любят называть школой жизни, что еще раз подчеркивает то, что под стандартами образования слишком рано были поставлены подписи согласования. В замкнутом коллективе наружу выходит все плохое и хорошее, что есть в людях. Ты узнаёшь много нового в том числе и о себе самом. А происходит это за счет однообразия каждого дня, когда все смертные грехи становятся заметны на однообразном фоне. На однообразном фоне обнажаются слабости и пороки, как при любых долгосрочных отношениях. Даже если сам не заметишь, их помогут вывести наружу твои попутчики, как в диалоге выше. А как было бы легче, если бы такую ситуацию мне рассказал кто-то из родственников или учителей. Достаточно было бы просто рассказать историю из жизни, которых предостаточно у каждого: конфликты в школе, выбор партнера, любовные переживания, предательства и т.д.
Я не заметил, как мы уже вышли из парка и приближались к трехэтажному строению перед нами, по виду напоминающего административное заведение. “Опыт поколений, говоришь? Мне нравится этот термин”, – Алина явно была довольна нашим разговором. Двери расступились перед нами и мы оказались внутри просторного холла с разнообразной резьбой на потолке и колоннах. Картины, висевшие на стенах, отражали различные эпохи и тематики: от античной культуры и древнегречеких персонажей до Эйнштейна и Бенджамина Франклина. Но мне все еще сложно было понять, школа это или университет. Пройдя немного по правому крылу, я заметил, что декорации начали сменяться на более красочные. Картины уступили место скульптурам и куклам, которые можно было трогать, играя с системой пищеварения человека или простейшими двигателями.
