– И что?
Девочка молча мотнула головой.
– Понятно.
Данила не выглядел особенно разочарованным, и Алиса с удивлением посмотрела на него.
– Алис, ты представляешь, что мне Даша сказала…
Девочка покосилась на любопытных престарелых соседок по скамейке, которые с интересом прислушивались к их разговору.
– Пойдём ко мне домой, – решила она, – там и поговорим.
– Ага, пошли!
На кухне Алиса распечатала пачку печенья, которым угостил её один из дедушек-ветеранов.
– И что же сказала Даша?
– Даша сказала, что знает, где орёл, которого вы ищите. И даже обещала его показать.
Маленькая американка молча жевала одно печенье за другим, наконец вздохнула:
– Ты сам-то веришь тому, что она говорит?
– Я – верю! – С горячностью ответил Данила.
Алиса снова принялась за печенье.
– Ты хоть бы чая налила! – Не выдержал мальчик. – Зачем всё это всухую есть?
Алиса в ужасе замахала руками:
– No!! Не нужно чая. Я за эти два дня столько чая выпила, что мне на пять лет хватит. Теперь пытаюсь это компенсировать.
Когда пачка с печеньем закончилась, Алиса задумчиво проговорила, глядя поверх Данькиной головы:
– Даша, конечно, любит поболтать, но, как это ни странно, я не могу вспомнить, чтобы она хоть раз меня обманывать.
– Даша никогда никого не обманывала! – Подтвердил Данила с такой гордостью, словно это было целиком и полностью его заслугой. – Ну, что пойдём к ней?
Алиса мотнула головой:
– Не сейчас. Мне предстоит трудный разговор с дядей Мишей, а я ещё не знаю, что буду говорить.
– Про Дашу?
– Точняк. Когда её нужно забрать с твоей дачи?
– Сегодня вечером. Или завтра утром. Только пораньше, я не знаю, когда мои родители туда могут пойти.
– Значит сегодня вечером. Я попробую договориться, чтобы Даша два выходных дня пожила у нас.
– Я уже понял, что ты про это будешь говорить. А если дядя Миша не разрешит?
– Разрешит, он добрый.
– Хорошо бы. Во сколько встречаемся?
– В шесть часов дядя Миша и тётя Таня приходит с работы. За два часа я успею провести разговор, – принялась подсчитывать Алиса. – Давай встретимся в восемь. Это как раз будет не слишком поздно для прогулок по улице.
Вскоре Данька ушёл.
Маленькая американка уселась в кресло и задумчиво уставилась на экран неработающего телевизора. Она прокручивала в голове узловые моменты предстоящего разговора, который постепенно складывался в цельную картину. Но она подозревала, что дядя Миша разгадает все её ухищрения и сразу поймёт, к чему ведёт эта беседа.
С самого младенчества Алиса была папиной дочкой. Этому существовали свои причины. Её мама по роду своей профессии была человеком довольно занятым; дома она в основном ночевала, и то не всегда. Когда Алиса уже засыпала, мама, окутанная ароматом вкусных духов, появлялась в её комнате, чмокала дочь в лоб, поправляла одеяло и шептала на ушко какие-то нежности, потом тушила свет, уходила – и на этом всё заканчивалось. Утром она уезжала в свою редакцию, когда девочка ещё спала.
О крохотной дочурке заботился в основном отец, у которого проблем, кстати сказать, тоже хватало, но для Алисы он почему-то всегда находил часок-другой.
Приходящую гувернантку не нанимали принципиально: ни мать, ни отец не доверяли посторонним людям.
Когда оба родителя были заняты, за Алисой присматривал папин брат, который, ну, совсем не умел общаться с детьми. Он садился перед телевизором с пивом в одной руке и пакетиком чипсов в другой. Весь его присмотр заключался в том, что он время от времени кричал, даже не удосуживаясь поворачиваться в сторону своей подопечной: «Алиса, не балуйся!» или «Алиса, я всё вижу!» или «А ну иди спать!»
