– Ну, как знаешь, – разочарованно развёл руками Николаич. – Мужчина ты взрослый, принуждать тебя никто не будет. На всякий случай на-ка вот тебе телефончик. Зовут его Александр Петрович. Будет совсем невмоготу, двигай к нему хоть ползком. Иначе потом поздно будет! – авторитетно заявил эксперт и протянул Сабирову бумажный стикер с номером телефона и адресом. – А то, что сегодня здесь увидел, давай обсудим, когда в норму придёшь. Хорошо? Вот, и ладушки! Только не тяни! Прошу тебя.
Наступивший понедельник, открыл счёт уже третьей недели, когда вместо здорового сна Сабиров проводил ночи в тяжёлой полусознательной дремоте. Отсутствие здорового сна начало сказываться на его работоспособности. Усталость теперь наступала гораздо быстрее, чем обычно, а работа над документами требовала всё больше времени из-за невозможности сосредоточится. Ему, то и дело, приходилось возвращаться к началу текста, так как дойдя до конца абзаца он понимал, что не уловил сути написанного раньше.
Планировать рабочий день тоже становилось всё сложнее. Андрей постоянно что-то забывал и тогда приходилось разворачиваться в пути или браться за то, что было упущено вчера.
Домой Сабиров вернулся ближе к десяти.
По дороге он купил несколько гамбургеров, которые вместе с большой кружкой чёрного чая составили в этот вечер весь его скромный холостяцкий ужин.
Испытывая, скорее изнеможённость, а не просто сильную усталость, он кое-как запихнул в себя разогретые в микроволновке бутерброды и повалился на кровать в надежде уснуть.
Однако сон, словно забыл к нему дорогу и, по-прежнему, упорно не хотел к нему возвращаться.
Мысли о работе вперемешку с какими-то бытовыми мелочами непрерывно барражировали в его голове, не давая возможности отключиться. А популярные методы в духе пересчёта стада овец давно доказали ему свою бесполезность.
Время от времени, Андрей вставал с постели и выходил на балкон, чтобы подышать свежим воздухом, а затем снова ложился в надежде уснуть, но всё было напрасно.
Не сомкнув глаз до самого утра, он поднялся с постели, как обычно, под звон будильника в шесть тридцать, и отправился бриться в ванную комнату. Там, заглянув в зеркало, он ужаснулся своим лилово красным, опухшим глазам. А затем долго умывался холодной водой надеясь, что болезненный отёк сойдёт, но это не помогло. В отражении зеркала на него, по-прежнему, смотрел больной человек, измученный хронической бессонницей.
Заваренная на завтрак двойная порция кофе, которая должна была вернуть ему хоть какой-то признак бодрости, также не принесла ожидаемого эффекта. Его мысли постоянно путались в голове, не позволяя сосредоточиться и это раздражало его всё сильнее.
Когда же Сабиров спустился вниз с восьмого этажа своей многоэтажки, он почти сразу почувствовал, как его голову, словно кованым обручем, опоясала тупая головная боль.
Несмотря на это, он упрямо сел за руль и, выезжая со двора, едва не столкнулся с проезжающей по главной дороге машиной.
От неизвестного ему водителя Андрей мужественно выслушал в свой адрес шквал нецензурных, но всё же справедливых обвинений, а после того, как возбуждение немного улеглось, предельно осторожно поехал на службу.
Войдя в здание, он вяло поздоровался с дежурным, который при виде вошедшего в здание майора, не сумел сдержать своего удивления. Прапорщик непроизвольно раскрыл рот и затем ещё долго провожал Андрея своим сочувствующим взглядом.
