– Газированную минералку и кока-колу, – попросил Сальватор.
Хозяйка неторопливо повернулась к стеклянному холодильнику, забитому бутылками всех мастей. Такой богатый выбор и в Альба-Лонге не часто встретишь.
– Во сколько вы сегодня открылись? – спросил я.
– В семь, как обычно, – она выставила перед нами две бутылки. – Двадцать восемь девяносто три.
– Скажите: вы видели около половины восьмого серый «феррари»? Была целая процессия – «феррари», черный «форд» и желтый микроавтобус.
Толстушка пересчитала деньги, которые дал Сальватор, и положила сдачу. Подняла на меня глаза:
– Я в них не разбираюсь.
– «Феррари» – длинный и красивый…
– Ах да! – Она кивнула. – Такой у меня был, вскоре как я открылась. Они вдвоем приехали – серый и синий. Синий ехал сзади; и вдруг как заголосит, как замигает! Я аж подпрыгнула, выскочила посмотреть, что стряслось. А они задом наперед возвращаются.
– Что-нибудь купили?
– Да… – Диана свела брови, припоминая. – Яблочный сок.
– Кто именно? Серый или синий?
– Из синего вышел водитель, а второй остался сидеть.
У Джена синяя «альфетта».
– Как выглядел тот, что вышел?
Толстушка оглядела нас, словно колеблясь, стоит ли иметь с нами дело.
– Пожалуйста. Это очень важно, – просительно сказал Сальватор.
Она вздохнула; колыхнулась под кружевным фартуком объемистая грудь.
– Стряслась беда? По вам видно… Он молодой, на вид приятный. Вежливый, улыбался. В темных очках, высокий, ладный.
Стукнуло сердце. Джен!
– У него были шрамы на лице? На подбородке, на щеках – ровные, как белые ниточки?
– Нет, что вы! Чистое лицо, бронзовый загар. Светлые волосы, вот посюда, – она показала на середину своей полной шеи.
– Обручальное кольцо? – подсказал Сальватор. – Приметная родинка?
Толстушка виновато улыбнулась.
– Я вам не уголовная полиция.
– Как он был одет? – продолжал я.
Она вытянула трубочкой губы, в задумчивости причмокнула.
– Джинсы и белая блуза с длинным рукавом и высоким воротом. И с нашивкой: кораблик под парусом. Скромный такой, черно-белый.
– Еще что-нибудь вспомните?
Диана развела руками.
– Он вскрыл сок, попил и сразу поехал.
– А черная машина и желтый микроавтобус?
– Ой, не видела. У меня посетители были, я с ними заболталась, вот как с вами.
– Фургон с рекламой кока-колы не припомните?
Хозяйка прыснула.
– Припомню. Такой грохот был! Я опять выскочила посмотреть. У них сбоку рекламный щит отвалился, брякнулся на дорогу. Водитель с напарником так ругались, что стыдно слушать. Долго возились, прилаживали на место, а потом дальше поехали.
Съемные щиты. Этот фургон никогда не найдут.
– Какого цвета был кузов под щитом? – спросил Сальватор.
– Да он другим боком ко мне стоял. А так… синий… или серый… линялый, в желтых пятнах. Да: над кабиной были пятна.
Таких линялых в Эсталусии тринадцать на дюжину.
Мы задали еще несколько вопросов, но больше ничего ценного не услышали. Внешность водителя и его напарника Диана не запомнила.
– На таких ругателей смотреть – душе противно, – объяснила она. – Да и стояли они… ну… не рядом.
– Большое вам спасибо. – Я постеснялся предложить деньги: Диана так искренне стремилась нам помочь; не обидеть бы.
Сальватор вынул из бумажника визитную карточку с адресом и телефоном «Генерала-М», подал хозяйке кафе.
– Донна Диана, мы из охранной фирмы. Мало ли, возникнут проблемы…
– Рафаэль Пьятта, – прочла она на визитке. – Это вы?
– Нет. Спрашивайте Сальватора Ортегу или Тео Вальдеса. Всего хорошего. – «Скандинав» забрал со стойки наши бутылки, и мы пошли к машине.
