Я промолчала, а Сидоренко вновь погрузился в глубочайшую задумчивость. Закурил, неловко чиркнув зажигалкой и уронив ее на коврик. Держа в вытянутой руке зажженную сигарету, он ринулся вниз в поисках источника огня, при этом едва не ткнул меня горящим кончиком сигареты и уронил сигарету на сиденье. Тогда я подхватила ее, вышвырнула в окно и рявкнула:
– В моей машине ты не куришь!
– Ладно, – пожал плечами Сидоренко. Чуть покраснел и убрал найденную на полу зажигалку в карман. Потом повернулся ко мне и подхалимски заявил: – Танюш, ты же умная девушка и вообще лучший детектив в Тарасове…
«Ну, такой неприкрытой лестью меня не пронять», – подумала я и улыбнулась, довольная.
– Может быть, ты попробуешь отыскать убийцу Перцевого? – продолжил Ванька. – Я заплачу, ты не бойся. Ведь с тех пор как появились спонсоры, у меня вполне нормальная зарплата. Просто мент этот от меня точно не отвяжется.
Я сделала вид, что раздумываю, хотя думать, в сущности, было не о чем. Впрочем, сначала не повредило бы посоветоваться с моими магическими «косточками» – для порядка. При расследовании, любом, а особенно на первых порах, я всегда советуюсь с высшими силами, так сказать.
Вот и теперь, подогнав машину к обочине, я выудила замшевый мешочек с додекаэдрами и, задумавшись о перспективах дела, швырнула их на сиденье. Сидоренко не удивился – за время нашего с ним прежнего общения он успел привыкнуть к странностям моего метода.
Выпало: 13+30+2. Я с ходу вспомнила формулировку и присвистнула: сочетание, во-первых, означало разоблачение чьих-то неблаговидных поступков. Но, во-вторых, оно предупреждало или советовало: «Никогда ни к чему и ни к кому не предъявляйте претензий – ни к прошлому, ни к людям, ни к богу, ни к судьбе». Ну, начало предсказания предельно ясно: я раскрою дело и отыщу убийцу Перцевого. А вот дальше…
Ладно, жизнь покажет.
– Ну что? – когда я убрала волшебные «косточки» обратно в замшу и забросила мешочек в сумку, поинтересовался Ванька. – Возьмешься за расследование?
– Возьмусь. Почему бы и нет? – усмехнулась я.
– Правильно, – обрадовался Сидоренко. – Друзьям надо помогать в беде.
– Только, Ванечка, золотце, не лезь ты, куда не надо. И вообще, лучше из дома не выходи, – вспомнив о тяготении к моему приятелю всевозможных неприятностей и приключений с ярко выраженной криминальной окраской, предупредила я. – Иначе париться тебе за решеткой до скончания века.
– Да что же я, не понимаю, что ли? – утомленно вздохнул Сидоренко. – Только на работу все равно ходить придется, отпуск я совсем недавно отгулял.
– Слушай, – пропустив его реплику мимо ушей, задала я неожиданно появившийся в голове вопрос, – а что с Лавкиными?
– А что с ними? – переспросил непонятливый Сидоренко. – Нормальные люди. Гала очень даже ничего, Сашка умный мужик.
– Да нет, – махнула я рукой. – Им могла быть выгодна смерть Перцевого?
– Выгодна?
Нет, этот чертов Ванька точно не от мира сего. Алхимик несчастный, законопатился в своих микросхемах или бог его знает в чем, а о внешнем мире имеет лишь общее представление. Мол, есть на свете и другие люди, которые тоже ходят на работу, стирают носки и жуют яичницу с колбасой по утрам. Но для него все люди хорошие, пока не показали себя с дурной стороны, причем не показали достаточно явно, чтобы недальновидный Ванечка-дурачок это заметил и отложил в своем сознании.
– Ну да, что они будут делать, если труп Перцевого найдут? – резко спросила я, тормозя перед домом Сидоренко. – Только не говори мне, что проливать слезы скорби.
