Кристин, дочь Лавранса - страница 40

Кристин побежала домой с Кортелином, увивавшимся у ее ног, с лаем хватавшим ее зубами за складки платья и звеневшим всеми своими серебряными колокольчиками.

Арне проводил дома, в Финсбреккене, последние дни перед своим отъездом в Хамар; мать и сестры справляли ему одежду.

За день перед тем, как ехать на юг, он пришел в Йорюндгорд проститься. И ему удалось шепнуть Кристин, не выйдет ли она к нему навстречу завтра вечером на дорогу к югу от Лэугарбру.

– Мне бы хотелось побыть с тобой наедине последний раз, что мы встретимся, – сказал он. – Или тебе кажется, что я прошу слишком много, – ведь мы же росли вместе, как родные брат и сестра? – прибавил он, видя, что Кристин медлит с ответом.

Тогда она пообещала прийти, если только ей удастся ускользнуть из дома незаметно.

На следующее утро шел снег, а днем начался дождь, и скоро дороги и поля превратились в сплошную лужу серой грязи. Клочья тумана медленно ползли по горным склонам, спускались по временам вниз и свивались в белые клубы у подножия горы, но потом погода снова портилась.

Отец Эйрик зашел помочь Лаврансу составить кое-какие бумаги. Оба они прошли в старую горницу с очагом, так как в такую погоду там было уютнее, чем в большой комнате, где печь наполняла дымом все помещение. Мать была в Лэугарбру у Рамборг, поправлявшейся после горячки, которую она схватила ранней осенью.

Поэтому Кристин нетрудно было незаметно ускользнуть из дома, но она не решилась взять лошадь и пошла пешком. Дорога была месивом из грязи, снега и увядших листьев; земля грустно дышала сырым, затхлым и мертвым дыханием, а налетавший время от времени ветер обдавал лицо Кристин водяной пылью. Она плотно натянула капюшон на голову, обеими руками придерживая на себе плащ, и быстро шла вперед. Ей было немного страшно – рев реки раздавался так глухо в сыром, тяжелом воздухе, а черные разорванные тучи неслись по горным хребтам. Время от времени она останавливалась и прислушивалась, не идет ли Арне.

Вскоре она услышала шлепанье копыт по размякшей дороге; Кристин остановилась, так как место здесь было пустынное и она решила, что тут можно без помехи попрощаться. И почти сейчас же увидела позади себя всадника; Арне соскочил с лошади и шел, ведя ее под уздцы, навстречу Кристин.

– Как хорошо ты сделала, – сказал он, – что пришла, несмотря на такую ужасную погоду!

– Погода еще хуже для тебя – ты ведь должен ехать в такую даль; но почему ты выехал из дому так поздно? – спросила она.

– Йон попросил меня переночевать в Лоптсгорде, – ответил Арне. – Я думал, тебе легче будет прийти сюда вечером.

Некоторое время они молча стояли. Кристин показалось, что она ни разу до этих пор не замечала, как красив Арне. На голове у него был гладкий стальной шлем, надетый на коричневый шерстяной подшлемник, плотно обрамлявший его лицо и спускавшийся на плечи; худощавое лицо казалось под ним таким ясным и пригожим. Кожаный панцирь на Арне был стар, покрыт ржавыми пятнами и исцарапан кольчугой, которую надевали поверх него, – Арне получил его от отца, – но этот панцирь прекрасно сидел на стройном, гибком и крепком теле юноши; сбоку у него висел меч, в руке было копье, остальное оружие висело на седле. Он был совсем взрослым мужчиной и выглядел молодцом.

Она положила руку ему на плечо и молвила:

– Помнишь, Арне, как ты однажды спросил, не думается ли мне, что ты не хуже Симона, сына Андреса? И вот что я скажу тебе теперь, перед тем, как нам расстаться: ты, по-моему, настолько же выше его по красоте и обхождению, насколько он считается выше тебя по родовитости и богатству, по мнению людей, которые больше всего обращают внимание на такие вещи!