(Рыбаков Б. А. Язычество Древней Руси. – М., 1987. – С. 253). Именно здесь новгородский воевода Добрыня (дядя жены «крестителя Руси» великого князя Новгородского и Киевского Владимира Святославича) и соорудил тысячу лет тому назад грандиозное капище в честь Перуна, хорошо изученное в настоящее время археологами. Оно напоминало обычные болотные святилища, но более значительных размеров, где на большом искусственном холме возвышался деревянный позолоченный идол с негасимыми огнями алтарей вокруг него (такой же стоял и на р. Почайне под Киевом).
Культ водяного ящера сохранялся в русском и белорусском фольклоре вплоть до XIX столетия. Но и позже, в первой половине ХХ века, местные рыбаки, следовавшие по Ильменю и Волхову, в качестве умилостивительных жертв «поддонному царю» бросали в воду монеты и продукты пропитания.
Неспокойно жилось в те времена северянам в их селениях. Не только водные крокодилы свободно расхаживали по улицам деревень, пожирая все живое на своем пути. Появлялись у них и некие пришельцы-вампиры. Среди удивительных нелепых чудес того времени Летописи называют событие 1092 года, случившееся в Полоцком княжестве: «В лето 6600. Предивьно бысть чюдо Полотьсце, в мъите: бывъши ночи; тутьи (топот, – А.Т.) стоняше, по улицы яко человецы ришуще беси. Аще къто вылезяше и с хоромины, хотя видети, абие уязвлен будяше невидимо от бесов язвою и с того умираху. И не смеяху излазити исходом. По семь же начаша а дьне являтися на коншу и на бе их видети самех, но конь их видети копыта. И тако являху люди полотьския и его область. Тем и человеци глаголяху, яко насие бают полочаны».(Шахматов А. А. Повесть временных лет. – Пг., б/г – С. 271 – 272).
Здесь речь идет о нашествии неких вампиров-мертвецов на Полоцк. Ночью они пугали жителей страшным топотом, а днем скакали по улицам на невидимых конях, оставляя лишь следы копыт. Похожие на людей, они умерщвляли тех жителей Полоцка, кто оказывался на их пути или осмеливался из-за любопытства выглядывать из окон своих жилищ. Художник-очевидец изобразил чудовищных пришельцев в образе черных чертей: хвостатыми, мохнатыми, с огромными дикими глазами и со стоящими торчком волосами на голове. Горожане в испуге запирают дома и закрывают на окнах ставни. Слово навь или навье в старорусском языке означало «мертвец», или, точнее, невидимые души мертвецов. Чаще всего это иноплеменные мертвецы, души врагов или недоброжелателей. Нагрянули они в Полоцк целою пугающей шумною толпою. Скорее всего, это действительно были души степных кочевников, ибо сарматы/половцы причерноморских степей тутонью именовали своих мертвецов, а по-русски это «гром (шум)». Кстати, одно из имен ильменского Перуна, похожего на кровожадного крокодила, напомним, также было «Гром».
Можно предположить, что в столь необычной форме изложения Нестор-летописец передал реальный факт одного из кочевнических набегов на Полоцкое княжество, ибо появление навий входит в один ряд с другими несчастиями и невзгодами, обрушившимися на Россию на заре становления славянского государства. В это время половцы, напав на славян, «принесли с собою» невиданную засуху (леса и болота «възгарахуся сами»), отчего многие люди заболевали и умирали от различных недугов. Только за зиму 1062 года в Киеве скончалось 7000 человек – чуть ли не всё тогдашнее население великокняжеского города. После 1088 года, как пишут Летописи, с неба вдруг упал «огромный змей», приведший к еще более опустошительному людскому моровому поветрию, вплоть до берегов Балтийского моря.
