– А может, все-таки есть связь между кличкой и…
Болтик проглотил кусочек скумбрии и сгреб вилкой грибочек с края тарелки:
– А почему Маршал? Он такой же маршал, как наш оператор Витя балерина.
Александра с аппетитом грызла косточку.
– Да, Глазик на балерину не катит. И что было дальше?
– Резо был арестован, как и многие другие члены банды, -продолжил Крон, отдавая должное рису с овощами.– Брюлик попался на ерунде, иначе не сидел бы в общем следственном изоляторе.
– Можно найти адвоката, который с ним работал, – предложил Семен.– Проблематично, но можно. Если адвокат в городе, мы узнаем все.
– Это мысль. Мы вернемся к ней, а пока у меня другая идея. – Крон отбросил вилку и задымил папиросу, сложенную двойным узлом на мундштуке. Продолжил, поискав глазами пепельницу:
– Потом… Тапир слышал, что Резо отсидел свое, начал какое-то дело, и затем свалил в Штаты. Говорил он это мне не слишком уверенно. Может, уехал, может, нет.
– Когда это могло быть?
– А вот подробностей не имеется. Думаю, в 97—98м. Оттого и просьба к тебе, Семен. По своим каналам найди выход на администрацию тюрьмы, чтобы мы могли покопаться, в архивах. Подмажь там, кого надо. А ты Александра, пойдешь туда, поработаешь с документами.
– Прелестная перспектива, – женщина положила в рот очередной кусочек ароматной баранины.
Александра показала охраннику свое милицейское удостоверение, привычно прикрыв указательным пальцем слово «внештатный». Так оно солиднее выглядело.
За окном мерцал серый дождливый денек.
Шаги громыхали в каменном коридоре, освещаемом узкими стрельчатыми окнами. От холода и неуюта щемило зубы. Грубо окрашенные синей краской стены. Краска заканчивалась выше уровня плеча, сверху, – зернистая штукатурка, похожая на плохо отстиранное казенное белье.
Грохот секторных решетчатых дверей не добавлял тепла.
В полуподвальном архиве вольнонаемная тетка, в вязаной кофте и носках, провела Александру в нужный тупик обширного здания под низкими сводами, и равнодушно ткнула в стеллажи.
– С девяносто пятого по девяносто девятый здесь и там, – промурлыкала она грудным голосом.– Стол с лампой вон в нише. Захочешь чаю, приходи.
И ушла, прежде чем Александра успела спросить, куда ей двигаться дальше, если дело вдруг не ограничится 99м.
От плотно сжатых папок шел сырой дух, многие переплеты были сильно растрепаны, и казалось, что компьютерная революция, бушующая в мире, так никогда и не коснется этих полок.
Александра сжала зубы и раскрыла фомуляр…
– Пять дней, – пожаловалась она Паше.– Надышалась бумажной пылью до полного одурения. Холодно, как в феврале. На обед и ужин, – чай из термоса и увядшие бутерброды. Вареная колбаса и мокрый сыр, а на хлеб смотреть не могу. Бр-р-р.
– Да будет жаловаться, Саша, – с порога крикнул Крон. – Тоже мне, гурмэ. Что нашла?
– Все, что там было, – с обидой ответила журналистка.– Покопались бы в этом гнилье. Архив называется! Дерьмо собачье…
– Это от общения с заключенными, – объяснил Болтик Паше, садясь за стол.– Обычно она девушка воспитанная. И все же мы рады видеть тебя, бледнолицая, вырвавшейся из узилища. Причешем, почистим, обогреем. Довольна будешь нами?
– Это совсем другое дело. Еще чуть пожалейте, и оттаю.
Александра передернула плечами. Крон засмеялся:
– Я тебя потом пожалею, обещаю. Не тяни, рассказывай.
– Докладываю. Карьера Брюлика закончилась в тюрьме. Не успел получить срок. Его замочили, прямо в камере. Так что история с отъездом в Штаты не более чем туфта.
