Сейчас Саларви должна остановиться, не входя в здание, и прикрывать Вовку, пока он не пробежит открытое место. Однако, она исчезла и даже не отвечала на вызов Кротова.
– Дура! – опять выругался он и, петляя, помчался к тому же входу.
Все обошлось, Вовка взбежал на крыльцо и остановился. Он не собирался расставаться с жизнью, даже из-за своего босса и отмороженной красавицы. «Мух» у него нет, а без летающих камер, надо действовать по-другому. Он вывел изображение от прицела игольника на лицевой щиток, убрал его в верхний квадрат и присел. Потом осторожно сунул игольник в разбитые двери. Оптика мгновенно адаптировалась и вместо сумрака коридора на щитке появилась ясная картинка.
Первый, отброшенный от дверей, труп, лежал метрах в двух от дверей. Это мой, сообразил Кротов – тот, что хотел убить Сапаренд. Метров через десять дальше по коридору лежал еще один, этот без игольника и вообще без оружия. «Похоже, девочка пристрелила его на всякий случай». Вовка, несмотря на весь свой прагматизм, совсем не одобрял такое поведение. Убивать надо тех, кто хочет убить тебя, а остальные ни при чем. Однако сейчас не время морализировать, пора двигаться дальше. Тем более ничего подозрительного в коридоре не видно.
Он вошел в здание, переступил через мертвого и в этот момент впереди снова раздались выстрелы. Кто там воюет, он не знал – хотя умная броня и нашла Саларви, но отмечала только передвижение бронекостюма, спутница так и не включила связь. Но это оказалась именно Сапаренд – дверь в конце коридора, почти у лестницы, ведущей на второй этаж, распахнулась, и оттуда вывалился человек. Это оказалась девушка, работавшая в заведении. Тело едва прикрывала ткань. Шлем приблизил изображение и Кротов скривился – над правой грудью зияло обожженное сквозное отверстие.
Сразу же следом за мертвой из дверей выскочил человек в броне, Вовка уже знал, что это Саларви – броня подсказала это за секунды до её появления. Однако он все равно вскинул оружие и поймал её в прицел. Он уже видел, как та действует, и понял, что от нее можно ожидать всего – даже очереди по ближайшему союзнику. Но она даже не обратила внимания на него. Только махнула рукой – следуй за мной – и побежала к лестнице. Похоже, опознавание свой-чужой она все-таки включила, в отличие от связи.
Кротов не стал заморачиваться и побежал за ней. На ходу заглянул в дверь, из которой только что выскочила Сапаренд. Сразу опять выругался – на полу лежали еще два трупа, и снова это девушки из заведения. Полуголые тела без всякого оружия. «Она точно чокнутая, – подумал он. – Этих-то за что?»
Он чуть выждал – пусть охранница первой выскочит в коридор второго этажа. Не может же быть, чтобы нападавшие совсем забыли об обороне. Наверняка, они поставили кого-то, кто следит за входом. «Тем более они же видели, что я сбежал». Если же они даже этого не сделали, то это точно идиоты, и им не воевать, а только долги из торговцев выбивать. Но, похоже, это действительно так, Сапаренд уже, наверняка, на втором этаже, а игольники молчат. После того, что Вовка увидел внизу, у него пропало желание прикрывать эту сумасшедшую киллершу. Поэтому он не торопился. И лишь когда он уже почти поднялся, на этаже заговорили игольники.
Кротов мгновенно выбросил мысли из головы и превратился в зверя. Он вел себя так, как учил когда-то отец. С самого раннего возраста, с тех пор, как он себя помнил, его постоянно окружало оружие. Отец начал брать их с братом в лес, как только они смогли носить мелкокалиберку. Он научил их азам охоты – как выследить зверя, какое опережение брать при стрельбе по летящей птице, как сидеть в схронке, ожидая, когда зверь придет на солонцы. В классе пятом он уже сбегал из школы, тихо брал дома мелкашку или старый дробовик и убегал в лес. И до самого вечера, вместо уроков, бродил по тайге. Без добычи домой он не возвращался – всегда приносил хотя бы пару рябчиков. В четырнадцать лет он добыл первого большого зверя – изюбря, и не на солонцах, а с подхода. Тогда отец сказал, что больше ему учить Вовку нечему.
