– Почему?
– Да потому, что такое пишут либо больные люди из зрителей, либо те, кого отсеяли в отборочном туре! Первые только и ищут возможность заявить о себе, а последние чувствуют обиду, считают себя несправедливо обойденными и жаждут мести. Желание это, как правило, трансформируется в угрозы, и дальше них дело не идет.
– А что же в этот раз заставило вас испугаться?
– Не то чтобы мы испугались… хотя, в сущности, ощущение не из приятных! Вы правы, кое-что изменилось: этот человек, или люди, знает имена конкурсантов!
– Вот как… Но пишет не им лично, а на адрес программы?
– Письма доставляются курьерами, и на них нет обратного адреса и почтового штампа.
– Выходит, это тот, кто имел доступ к отборочному туру, а также вхож в здание телецентра?
– Мы тоже так считаем. Одно дело – когда шоу уже вышло: вся страна в курсе того, кто принимает в нем участие. Совсем другое – предварительный этап: кто вообще может знать, какие именно претенденты прошли отбор?! Вот, послушайте, – Наталья открыла один из конвертов, развернула сложенный вдвое листок бумаги и прочла вслух: – «Вы – сборище шарлатанов и вымогателей, дурящих легковерную публику! Существует лишь один Истинный, а если вы продолжите притворяться магами и волшебниками, пойдете на корм червям. Откажитесь от участия прямо сейчас, и останетесь живы…» Ну и все в таком роде.
– Интересный способ отправки, – заметила Лера, повертев в руках конверты. – Сейчас больше принято писать, пользуясь электронными средствами… С другой стороны, если заняться этим вплотную, то специалисты в состоянии вычислить отправителя по IP-адресу или другими способами.
– Точно! – поддакнула Наталья. – А доставка курьером – другое дело, ведь он забирает послания на почте, а потом они складируются в специальном помещении, где наши сотрудники выборочно их читают.
– То есть, во-первых, послания с угрозами могли подложить либо на этапе доставки, либо уже после, а во-вторых, к ним имела доступ куча народу?
Наталья кивнула.
– Ну, есть отпечатки пальцев, – продолжила Лера, – но к этим конвертам, судя по всему, кто только не прикасался! Кроме того, если ваш «писатель» не желал быть вычисленным, то он, скорее всего, воспользовался перчатками.
– Ты проще скажи, можешь что-нибудь сделать или нет? – нетерпеливо спросила Эльвира.
– Если проще, то нет, – пожала плечами Лера, возвращая продюсеру письма.
– Почему? – опешила сестра. – Разве ты, как представитель СК, не обязана пресечь это безобразие?!
– По сути, здесь ничего нет.
– А письма?!
– Они не имеют конкретного адресата, поэтому сейчас можно квалифицировать подобные действия как хулиганство – и только.
– Но этот человек, он же открыто угрожает…
– Кому?
– Ну всем… в смысле, всем участникам.
– В том-то и дело, что всем! Если бы неизвестный обращался к кому-то лично…
– Но Наталья же сказала, что он упоминает имена!
– Упоминает, но не адресуется к ним – это разные вещи! Есть ли в этих письмах угрозы в отношении конкретных «экстрасенсов»?
Наталья покачала головой.
– Продюсерам, режиссеру, членам съемочной группы?
– Нет.
– Вот о чем я и говорю! – подытожила Лера. – С таким же успехом кто угодно может написать на строительном заборе что-то вроде: «Я вас всех порешу!» Кого – всех? Кто – я? Единственное, что я могу попробовать сделать, – выяснить, что случилось с вашими выбывшими из гонки конкурсантами, с этой, гм… Блаженной…
