Солдат вжался в каменную стену, освободив проход несущейся девушке, и покрутил у виска ей вдогонку. Но Маша уже бежала по мостовой между парком и рекой, радуясь, что огни фонарей освещают путь.
Баз жил в старом, как и сам район города, доме, не так далеко от здания Канцелярии. Маша редко бывала у него в гостях, и довольно плохо ориентировалась в том районе, но дорогу помнила. Для начала нужно было вернуться к их конторе.
На улицах стало необычно многолюдно. Она узнавала лица коллег и работников других подразделений Канцелярии. Все торопились туда же, куда и девушка. Пробегая мимо лавки, на которой они с наставником совсем недавно пили вино, она услышала оклик:
– Мария! Стой! Куда ты несешься?
Баз. Мужчина спешил к ней с противоположного конца улицы. Под его расстегнутым камзолом виднелась одна лишь белая майка. Лицо друга было заспанным, а волосы взъерошены, словно он только проснулся.
– Мария! – крикнул наставник, схватив ее за плечи. – Как хорошо, что ты здесь. Я думал уже послать кого-нибудь за тобой.
– Как хорошо? Что, черт возьми, случилось? – прохрипела Маша, переводя дыхание после пробежки.
Ночную тьму разорвал долгий и протяжный звон колоколов Великого Собора. Такого звучания Маша еще не слышала. Оно не было похоже на привычное оповещение об окончании вечерних служб, ночью они вообще никогда не звонили. То была раскатистая, как гром, траурная песнь.
– Баз, что случилось? – повторила Маша, оглядываясь по сторонам и видя на лицах собравшихся работников Канцелярии скорбные выражения. – Почему здесь так много наших?
– Мария, – пытаясь отдышаться, ответил Баз, – Архииерарха Поднебесья Леонтия нашли убитым. Подняли всю Канцелярию. Все службы!
У Маши подкосились ноги. Она подошла к лавке и плюхнулась, клацнув зубами. Схватив себя за волосы, она стеклянным взором уставилась на суету, царившую у здания конторы.
– Проклятье…
Снова в цепях.
Во тьме.
В который раз? Глокк давно сбился со счета.
Но теперь все стало много хуже. Он попал не в обычную захудалую тюряжку. Это место хуже любой темницы.
Со дна Черной ямы еще никто не убегал, об этом знали все. Мифы о ее неприступности ходят по всему Хармату уже много веков. Это гиблое место расположилось в глубоком ущелье на юге Золотых гор. Сюда бросали самых отмороженных выродков, больных насильников и прочих ублюдков, для которых не нашлось места под Великим Солнцем Хармата. Но не только их… Тем, кто оказался недостоин греться в лучах славы султана, выписывался билет в один конец. И потому, вместе с последними отбросами общества, подыхая от голода и нападок озабоченных маньяков, чахли противники кровавого деспота, ученые, политики, философы…
Глокк не мог отнести себя ни к тем, ни к другим. Хотя он всю жизнь убивал. И убивал немало. В том числе и солдат нового правителя. Но простиравшаяся на много верст под землю Яма, берегла самые страшные и самые темные уголки для особенных узников. Таких, как он. Для богородных.
После становления новой власти по всему Хармату начались гонения кудесников. Султан Хаддар питал острую ненависть ко всем колдунам, что превратили его страну в выжженную пустыню. Огнем и мечом он стер с лица своих земель последние оплоты Поднебесной церкви и преследовал всех богородных, что отказались стать частью его Великой армии. Многие примкнули к нему в надежде сохранить подобие жизни.
Но только не Глокк.
