– А Фостеру позволили, – криво усмехнулся судья, отчего морщины ещё сильнее проступили на левой стороне его лица, делая его непропорциональным, напоминающим оплавленную свечу с уродливо застывшим воском.
– Не понимаю, о чём вы! – фыркнула Амелия намереваясь уйти, но судья поймал её за руку, сжимая пальцы до скрипа кожи на побелевших костяшках.
– Я знаю, что этот третьесортный писака ваш любовник, можете не отрицать!
Леди сомкнула невольно задрожавшие губы. Байрон похотливо вскинул бровь, слегка закатив глаза, представляя Говард обнажённой в объятьях молодого журналиста, а затем и в собственных.
– Я не против, – сипло протянул мужчина, коснувшись себя в районе паха, оттягивая книзу брюки. – Пока вы покорны, можете оставлять сию игрушку при себе. От вас супружеской верности я не требую. Но учтите, когда ляжете со мной, сделаете всё так, как будет велено. Я не потерплю упрямства и вероломства!
Амелия застыла в изумлении. Оказывается, Байрон и мысли не допускал, что ему могут отказать. Силясь подавить клокочущую внутри ярость, Амелия коротко выдохнула и, горделиво вздёрнув подбородок, шагнула к мужчине. Он всё ещё сжимал тонкое запястье, причиняя боль, но девушка более не обращала на неё внимания, ею полностью завладела ненависть. Ведь, куда болезненнее физических мук терзалось задетое самолюбие.
Выдержав многозначительную паузу леди, неожиданно для судьи, широко улыбнулась. Вот только взор её пылал отвращением и брезгливостью.
– Что же, я не стану лгать. Мистер Фостер и вправду мой любовник. Буквально вчера мы занимались любовью целую ночь. О, знали бы вы, Питер, что он делал со мной…
Амелия заметила, как желваки на скулах Байрона задрожали. Он тяжело выдохнул через рот. Воздух из его лёгких вышел с усилием и еле слышным свистом.
– Поверьте, столь искусной любовницы, как я, у вас никогда не было. Заверяю, ни одна девка с Ковент-Гарден со мной не сравнится… – леди подалась ещё сильнее вперёд и почти коснулась своими пухлыми губами губ старика.
– Мисс Говард, – заикаясь от возбуждения, еле вымолвил Байрон, – будьте уверены, я отведаю все ваши умения…
– Боюсь, что нет, милорд. Вам никогда не доведётся испытать сладких утех в моей постели, – завлекающе, будто флиртуя, прошептала Амелия, но её глаза с неприкрытым презрением насмехались над старым развратником.
Чёрта с два! Она не подчинится его воле, не позволит пасть себе столь низко!
Не сразу, спустя пару ударов сердца, глаза судьи округлились. Амелия отказала? Несмотря на угрозы пустить по миру, лишить будущего младшую сестру и всех, кто ей дорог, включая Джозефа Фостера? Она отказала?!
– Неблагодарная потаскуха! – взревел Байрон, дёргая мисс на себя, в желании швырнуть её к окну.
Внезапно дверь кабинета распахнулась, впуская в помещение голоса из коридора. На пороге стоял сын судьи – Даниэль. В его глазах застыло искреннее непонимание. С одной стороны, Амелия Говард и Питер Байрон нарушили все приличия своей безусловной близостью. Но с другой, детектив сразу заметил озлобленный оскал отца и испуганное выражение лица дамы, тем не менее, глядевшей на старика с вызовом.
– Что здесь происходит? – опуская этикет, требовательно спросил Даниэль, переводя взгляд со своего родителя на Амелию и обратно.
Мисс Говард резко одёрнула руку, высвобождаясь из цепких пальцев Байрона-старшего, и, бросив на него последний уничижительный взгляд, направилась к выходу. Проходя мимо детектива, она задела его плечом, но даже не извинилась, молча выскочив в коридор.
