Радибор оглянулся. Перед ним стоял молодой воин с шрамом через щёку, глаза его были тёмными, тяжёлыми.
– Ныне же мы своё забрали.
Он плюнул в землю, губы его кривились в злую ухмылку, но в глазах не было радости, лишь холодная решимость.
Радибор смотрел на пленных, наблюдая, как они растерянно осматриваются.
– Кто среди вас воины? – спросил он.
Некоторые отвели взгляд, кто-то опустил голову, но один из юношей, едва достигший возраста мужчины, шагнул вперёд.
– Аз сражался, – сказал он. – Покамест нас не взяли.
Радибор внимательно посмотрел на него.
– Как имя твое?
– Боримир.
Княжич кивнул, заметив, как тот держится, несмотря на слабость, несмотря на страх.
– Отдыхай. Завтра решим, куда идти дальше.
Лагерь ожил в огнях костров. Изгои праздновали победу. Добытые припасы делили между всеми, кувшины с хмельным мёдом переходили из рук в руки, воины смеялись, рассказывали истории, вспоминали прошлые битвы. Они пировали, как волки, которым наконец досталась добыча. Но Радибор не мог расслабиться. Он сидел на краю лагеря, вглядываясь в ночь, слушая шёпот болота, вдыхая тяжёлый, прелый воздух земли. Что-то в нём не позволяло радоваться.
Шаги скользнули по деревянному настилу, и рядом опустилась Лада.
– Ты не празднуешь? – спросила она.
Радибор не обернулся, но голос его был ровен.
– Се была лишь первая сеча.
– Но ты ныне инак. – Она всматривалась в его лицо, но он не встречал её взгляд.
Радибор усмехнулся, но в этой усмешке не было лёгкости.
– Ты ведаешь, кем был мой отец?
– Князем.
– Более. Он был воином. Я зрел, как он пал. И видел, как мать моя умерла подле него.
Лада не сказала ничего, но её пальцы сжались на краю одежды.
Радибор прикрыл глаза, в его памяти вспыхнул Велиград, объятый пламенем, отцовский меч, падающий в грязь, кровь матери на рукояти её ножа.
– Ныне князь ведает, что я жив. И он не остановится, покамест не уничтожит меня.
Лада молча смотрела на него. Долго. Наконец, она кивнула, её голос был мягок, но твёрд.
– Значит, тебе остаётся лишь идти вперёд.
Радибор повернул к ней голову, его взгляд стал твёрже, чем прежде.
– А ты ведала, да ведать не хотела.
Она усмехнулась, но в её глазах была горечь.
– Яко так, княжич. Твоя стезя стелется кровью.
Радибор провёл рукой по лицу, глубоко вдохнул.
– Аз не стану скрываться.
Лада кивнула, её губы дрогнули, но она не сказала больше ни слова.
На следующий день лагерь готовился в путь. Никто не говорил громко, никто не терял времени зря. Воины изгоев собирали пожитки, перевязывали узлы, укладывали оружие в кожаные мешки. Их дома были там, куда они шли, а не где они оставались.
– Мы не можем седети в едином месте, – сказал Драгомир, стоя у потухшего костра. Его голос был хриплым, будто высушенным ветрами. – Останемся – князь сыщет нас.
– Тогда мы должны ударити первыми, – ответил Радибор, и голос его был твёрд, как лезвие меча.
Изгои замерли.
– Ты хочешь брани, княжич? – хмыкнул старый воин, прислонившись к берёзовому стволу.
Радибор встретил его взгляд, не моргая.
– Аз хощу вернуть, что у нас взято. Князь мнит, яко владеет сией землею, но в лесах его власть – ничто. Мы станем ждать – он приидет за нами. Мы начнём охоту – он узрит страх.
– Ты хощешь идти на его земли? – Остромир усмехнулся, поправляя ремни на кольчуге.
