Рядом стояла Велеслава. Её глаза были пусты, но в руке – нож. Она не смотрела на мужа, не дрожала, не молила. Она бросилась вперёд. Клинок её вошёл в горло врага, и чёрная кровь брызнула на землю. Тело качнулось, но в тот же миг другой меч нашёл её. Клинок разорвал кожу, пробил плоть, и она осела на колени.
– Нет! – Радибор застыл. Мир сжался до одной точки. Шум битвы исчез. Исчезли крики, грохот оружия, ревущий пожар – всё исчезло, кроме них. Сварог глянул на сына. – Радибор… – Его губы дрогнули, но кровь хлынула сильнее, не давая сказать больше. Велеслава подняла глаза. В их тёмных зрачках отражался огонь Велиграда. – Беги… – прошептала она.
Радибор сделал шаг вперёд. – Нет. – Он чувствовал, как мир рушится под ногами. Как всё, кем он был, кем они были, исчезает в один миг. Руки его дрожали, но меч всё ещё был в ладони. Но прежде чем он успел что-то сделать, его схватили.
– Мы не можем здесь умереть! – крикнул Ведань, дёргая его назад. – Отпусти меня! – зарычал Радибор, вырываясь. – Велиград пал! – Я не оставлю их! – Остромир схватил его с другой стороны, помогая Веданю. – Тогда ты падёшь вместе с градом, княжич!
Они тянули его прочь, пока он бился, как зверь, пока пламя плясало в глазах, пока стена терема рушилась, обрушиваясь в огне. Позади оставался Велиград. Радибор видел, как враги окружали князя. Видел, как Сварог поднял меч в последний раз. Видел, как его настиг удар. И тогда он закричал. Горло рвануло болью, но звук потонул в треске огня, в ржании коней, в победном рёве княжьей дружины.
Князь мёртв. Княгиня мертва. Дом сгорел. Город пал. Радибор упал на колени. Пальцы его вдавились в землю, тёплую, напитанную пеплом. – Это конец… – Ведань присел рядом. – Нет, – сказал он, тихо, но твёрдо. – Сие начало. – Остромир молча положил руку ему на плечо. Радибор медленно поднял голову. В его глазах не было слёз. Только пламя.
«Падёт град, но память жива,
Кровь на камне, пепел в траве.
Не сломить нас, не сжечь нас,
Пламя битвы ведёт вперёд.»
Тьма леса сомкнулась над ними, поглощая силуэты беглецов. Ветви хлестали по лицам, колючие кусты цеплялись за одежду, земля под ногами была мягкой, скользкой, пахла сыростью и перегнившей листвой. Лес дышал вместе с ними – холодный, голодный, враждебный. Позади, за холмами, догорал Велиград. Последние языки пламени пожирали остатки стен, выжигая камень, разрывая деревянные срубы, прожигая кости. Ветер нёс запах горелой шерсти, крови, сожжённого мяса. Крик погибших больше не звучал – остались только вороны, уже рвавшие тёплую плоть.
Радибор остановился, обернулся. Его пальцы сжались в кулаки, ногти впились в ладони.
– Не гляди, княжич, – пробасил Остромир, вытирая ладонью потемневшее от копоти лицо. – Назад пути нет.
– И вперёд его нет, – хрипло бросил Бурислав. – Где ни ступи – всюду князь.
– Сего не ведаем, – усмехнулся Ведань, но улыбка его была остра, как лезвие ножа. – Может, доля светлая ждёт нас за холмами? Может, хлеба стога высоки, а реки златом стелются?
– Или виселицы стоят, – глухо ответил Остромир.
Радибор молчал. В нём бушевало другое пламя – не огонь пожара, но ярость, что жгла сердце сильнее.
– Мы ныне не беглецы, братие. Мы – тени.
Он отвернулся от гибнущего города и шагнул вперёд.
Река текла медленно, несла в своих водах отражение багрового неба, пепел сожжённого града. Их шаги утопали в мягком иле, сапоги хлюпали, оставляя следы, что вскоре смоет дождь.
