Рэйгхард стремительно атаковал снизу, но Дункан успел подставить меч, и деревяшки разошлись с глухим стуком. Один поворот, и уже Дункан совершает вертикальный удар, который младший брат с лёгкостью отражает, перехватывая рукоять меча чуть повыше. Их движения были отточены до автоматизма, но в каждом скользило давно забытое чувство беззаботной радости. Они играли, как играли когда-то дети, но теперь в этом было гораздо больше мастерства и осознанного восторга.
Когда их клинки наконец скрестились и на миг замерли в плотном контакте, они оба посмотрели друг на друга и рассмеялись. В их смехе звучала давняя мелодия прошлого, когда день был бесконечным, а будущее – светлым. В этот короткий миг они вспомнили, что значит просто быть братьями – без бремени вины, без боли, без мрачных тайн, а лишь с радостью от того, что они здесь, вдвоём, и вновь находят друг в друге того, с кем так легко делить счастье.
Дункан, всё ещё смеясь, посмотрел Рэйгхарду прямо в глаза, и в его взгляде читалось понимание, непрошенный свет принятия:
– Ты сделал это всё для меня, не так ли… Знаешь, ты лучший брат, о котором я мог только мечтать.
Слова слетали с его губ тихо и просто, но каждый их звук ударял по Рэйгхарду сильнее любого оружия. Маг не выдержал прямоты этого признания и отвёл взгляд. Его лицо исказилось от боли, а глаза устремились к земле, словно ища там спасения от собственной вины.
Дункан вскинул руку – раздался негромкий хлопок, и в его ладони появился двуручный меч. Он был массивен и тяжел, с чёрно-серой сталью клинка, усеянной древними рунами. Они, казалось, шевелились и мерцали слабым светом. На перекрестье серебристый орнамент причудливо переплетался, образуя символ спирали времени. Этот меч назывался «Мор’Райгар».
Рэйгхард мгновенно напрягся, отчего "Валнедор", его посох, послушно взмыл в воздух и уверенно опустился ему в руки. Но Дункан лишь криво усмехнулся, будто этот жест напомнил ему о детских спорах, не более:
– Не стоит, Рэйгхард, – сказал он негромко. С этими словами он опустил «Мор’Райгар» остриём вниз. Меч без труда вошёл в землю, словно та была податливым маслом. Дункан облокотился на рукоять, глядя на брата спокойным, усталым взглядом. – Я бы никогда не смог заставить себя поднять оружие на младшего брата… или сестру.
Рэйгхард сжался внутрь себя, черты его лица потемнели, а в уголках глаз задрожали слёзы. Он не мог вымолвить ни слова, душу разрывало осознание, что брат уже принял ту судьбу, которой маг так пытался избежать.
– Ну, ну, – мягко произнёс Дункан, заметив состояние Рэйгхарда. – О лучшей смерти я и мечтать не мог.
Слова Дункана были подобны ласковому прощальному жесту, но Рэйгхард не мог это принять. Голос мага ломался, и в нём слышалась отчаянная мольба:
– Прошу тебя, Дункан… Эта война забрала миллиарды жизней…
Старший брат просто кивнул, словно соглашаясь с произнесённым:
– Так пусть же моя будет последней, – произнёс он ровно, без тени страха.
И в этот самый миг послышался мерзкий хруст и треск костей, словно ветхая балка под тяжестью многовековых грузов. Из спины Дункана со зловещей лёгкостью вышел клинок, пробивший мышцы, сломавший кости и разорвавший сердце, пронзив насквозь. Его грудь взорвалась вспышкой адской боли, но даже тогда лицо воина почти не изменилось – лишь слегка приподнятые брови и краткое сужение глаз выдали, что он почувствовал удар.
