Кровь событий. Письма к жене. 1932–1954 - страница 31

Ваш Вл. Бонч-Бруевич

18/VII 46 г.

Родная Наталинька,

очень радуюсь, что вчера мне удалось связаться по телефону, что у тебя была Ирина162 и играла тебе – может быть, это скрасит тебе немного твое одиночество. В сутолоке всяких организационных дел я все же в первую очередь организую возможности научной работы, и когда я смогу обратиться к ней по-настоящему, она пойдет в несколько раз скорей, чем это было год назад. Дело в том, что по моим указаниям уже начата работа в рукописных собраниях Ленинграда и Москвы. Я сам еще не участвую в ней практически; включусь в нее, вероятно, не раньше октября, но уже сейчас держу все разыскания в Ленинграде и Москве в твердых руках и неуклонно направляю усилия своих помощников в архивах к единой цели. Я уверен, что едва только примкну к своим сотрудникам сам в их архивных разысканиях, как все мы заболеем энтузиазмом к начатому нами делу163. А это решит все, поскольку основная идея, так сказать, прямой маршрут, мне уже давно ясен. Принимаю все меры к решению жилищного вопроса. Мы не будем дожидаться получения своей комнаты – ты в Ленинграде, я в Москве. Снимем здесь комнату и будем в Москве дожидаться, пока получим площадь. Я тоже бесконечно измучен разлукой и к тому же убедился, что ты совершенно не способна взять управление своим бытом в свои руки и чувствую, что при этих обстоятельствах вся ответственность за тебя падает на меня самого.

[Сегодня еду на дачу к Мише и Лиле164. Лиля очень тронута твоим отношением к ней и вниманием и собирается тебе написать. Вчера встретил в метро управл. делами Эстонск. Академии наук – этого милого молодого человека, если ты его помнишь. Было очень приятно. Как ты вспоминаешь наше путешествие?]

…Родная, целую тебя, жду всегда. Твой Саня.

На днях соберусь и перепишу тебе лучшие стихи Цветаевой. Она ярче Ахматовой и как-то стихи ее менее «женские».

[Целую твои ручки, любимая моя, светлая моя доченька.]

Деточка моя дорогая,

завтра надеюсь услышать тебя по телефону. Все-таки это несовершенная форма связи. Может быть, если бы телефон был у нас дома, разговоры могли бы быть более искренние, а так всякий раз уносишь после беседы чувство недосказанности. Многое в таком же духе можно было бы сказать о письмах. Так с какого конца не подойти, но лучшая форма связи – непосредственное общение (непосредственность когда можно ласкать свое родное существо, целовать его упрямый лобик или скрещивать свой дух в прозрачных высях поэзии, слушая стихи или музыку).

Вчера был на даче у Анны Осип. Поездка была тяжелой – много пассажиров. Простоял на вытяжку в поезде полтора часа. Измучился. Так же и на обратном пути. Одним словом, все не впрок. А все же хорошо в природе. Помнится, прошел вчера реденький лесок, – огромная ширь, наполненная густым ароматным воздухом. Ощущение простора, единства с природой – одно из самых целительных ощущений. Помнишь, как любил повторять Ерошин чьи-то слова, кажется бетховенские, – «пойди в природу и исцели свой дух».

Я ничего не успеваю, кроме своей работы, да и в работе далеко не все успеваю. Сейчас наш корабль (музей!) проходит прямо-таки по минированным полям – того и гляди взорвется. Мы пытаемся с Владимиром Дмитриевичем провести его невредимым, но пока что корабль не затонул, сколачиваем спешно плоты и лодки, на которых можно будет добраться до берега. Может быть, в системе Академии будет [«]Комиссия по истории религии[»], может быть, соответствующий отдел в Институте истории. Впрочем, я тебе уже об этом писал и не буду повторяться.