Кровь событий. Письма к жене. 1932–1954 - страница 63

Родная девочка, держи меня в курсе твоих успехов, огорчений, вообще дел. Обязательно напиши о результатах облучения – мне это очень интересно и очень хочется, чтобы результаты оказались желанными. Сообщи, если что-нибудь узнаешь от Энгельгардта о перспективах перевода в Москву. Еще раз: очень бы было удачно, если бы он устроил тебя в . Ну пора кончать, карандаш очень слепо ложится на эту бумагу. Настроение весьма среднее. От работы бодрею, но тоскую и жду минуту, когда захочу писать стихи.

Целую крепко.

Саня

22.II.48 г.

Родная Наталинька,

вчера так сложился день, что не успел написать: на службе я не был и провел десять часов подряд в рукописном отделении над переводом новонайденного памятника о рае духовном, относящегося к последней четверти XV века. Мне тем более интересно было заниматься этой рукописью, что сборник, который ее содержит, был в руках у Ключевского и он обратил внимание на другую статью, которая ни в какое сравнение не может идти с вышеназванной, и к тому же согласился с неверной датировкой времени написания всего сборника, отнеся его на полвека назад по отношению к действительному сроку. Поистине «на всякого мудреца довольно простоты». [Так вот, после этих десяти часов у меня явилась настоятельная потребность в отдыхе, я приехал домой и обратился к Лиле, которая, как тебе известно, не совсем чужда , но она не смогла придумать никакого светского развлечения, а тем временем возбуждение, вызванное работой, улеглось, я почувствовал утомление и отправился спать. Так и не написал вчера тебе. Просто уже больше не мог.]

Сейчас половина одиннадцатого утра. Воскресенье. Я отправляюсь на службу для собственных занятий – там тихо, никто не будет мешать и все необходимое под рукой. По дороге зашел на почтамт, чтобы написать тебе письмецо. Я был очень удовлетворен нашим телефонным разговором, – чувствовал в тебе бодрость духа и радовался этому. Все же не переутомляйся, увлекаясь. Все, что сверх меры, – нехорошо – говорит запомнившаяся мне с детства немецкая пословица. Может показаться, что эта проповедь «меры» приспособлена к ограниченному кругозору бюргера, может быть, она возникла в самом деле так, но ведь все дело в том, какова «мера». Мера может быть очень широка, и каждый должен действовать во всю меру возможностей. Но не есть широкая мера. От этого я тебя и предупреждаю, зная твой невоздержанный темперамент. Береги себя, родная. Заботься о себе. Не забывай о хлебе насущном. Кстати, напоминаю, что известий от тебя не получил пока никаких. Крепко целую. Люблю.

Саня.

23.II.48 г.

Родная Наталинька,

за вчерашний день не накопил материала на целое письмо и потому ограничиваюсь открыткой. Утром написал тебе письмо, затем поехал в Музей и занимался до половины двенадцатого ночи. Только раз оторвался на час, чтобы пообедать. Успел довольно много и вчера же написал Н. П. Сидорову письмо на шести страницах с приложениями на десяти страницах. Материалы эти относятся уже к третьей части моей работы. Это из области учения о духовном разуме.

Возвращался домой с легким и просветленным сердцем, как бывает всегда в те минуты, когда человек делается равным себе самому или, по выражению Николая Павловича, «осуществляет свою ценность». А как ты осуществляешь