Джихан потеребил бороду.
– Услышав, что они послали тебя, я опасался самого худшего. Боялся увидеть девушку без зубов и с тонкими, как тростинки, запястьями. Но ты… Такая загорелая, и с этими кудрявыми волосами ты выглядишь как аланийка, в хорошем смысле. С тобой обращались достойно, и поэтому я дам им время объяснить вот это, – он указал на разлагающиеся головы.
За спиной раздалось сопение. Гокберк сердито уставился на меня, неодобрительно выпятив верхнюю губу.
Проигнорировав его, я кивнула, обрадовавшись, что заложила первый камень в мост между двумя сторонами.
– Спасибо, Джихан. Я всегда улыбалась, когда до меня доходили новости о твоей победе в сражении. И все же это казалось каким-то ненастоящим, как будто в битве победил какой-то другой Джихан. А теперь… увидев тебя… я наконец-то начала понимать.
Его смешок перерос в меланхолический вздох.
– Скажи, Сира, ты здесь счастлива, среди этих песков, глины и грязи?
На меня нахлынули воспоминания, как мы с Джиханом грызли кость, клацая зубами от голода.
– Я довольна, – ответила я. – И благодарна. Шах Тамаз обращается со мной как с дочерью. Я не могу просить большего.
Но это было не совсем так. Я всегда желала большего. Однако мой брат не мог дать мне того, что я желала.
Когда я подошла к пологу, выход преградил воин с широким брюхом.
– Пусть Тамаз и обращается с тобой как с дочерью, но он тебе не отец, – сказал Джихан. – Здесь, в юрте, ты опять оказалась в Бескрайней пустоши. Мы привезли ее с собой. И все же… ты уходишь. Обратно к своим тюремщикам. К врагам.
Осознав, о чем он говорит, я замерла. По моей спине пробежал зимний холод Пустоши.
– Если ты не выпустишь меня, жди беды. Шах Тамаз предположит самое худшее.
Я повернулась к Джихану, чтобы он увидел мольбу в моих глазах.
– Быть может, я пришел именно по этой причине, сестренка. Чтобы забрать тебя. Мы поскачем обратно в Бескрайность, забыв об этой стране лжи и жестокости. – Обитающие в Бескрайней пустоши племена предпочитали называть ее Бескрайность, а другие сокращали до Пустоши. – Но я не стану этого делать против твоей воли. Если мы заберем тебя, это будет достаточной компенсацией за отрезанные головы. – Он помедлил, вглядываясь в меня, словно пытался увидеть истину за маской, которую я натянула. – Что скажешь? Ты готова вернуться домой?
Я отвернулась, подошла к пологу и сказала:
– Теперь мой дом – Кандбаджар.
Я вернулась за стены Песчаного дворца, где гулямы в сверкающих бронзовых и золоченых доспехах окружали шаха Тамаза, хотя я не смогла опознать его наверняка. Два его долговязых двойника были в таких же бурых кафтанах и тонких кольчугах, и оба слегка наклоняли головы вправо. Даже проседь в волосах у них была в точности такого же оттенка, и они подражали его прихрамывающей походке.
Но голос так просто не повторить. Когда Тамаз заговорил, мои уши и щеки словно обдало густым сиропом.
– Что он сказал?
Настоящий Тамаз не терял времени даром, спеша ко мне вместе с гулямами, которые окружили нас стеной оружия. Оказалось, что он надел золотистые доспехи гуляма, и сквозь прорези шлема видны были только карие глаза.
– Ваше величество.
Я склонила голову и прошептала ему на ухо обо всем, что произошло, чтобы никто не подслушал.
– Предлог для атаки? – сказал он, распахнув глаза.
Я покачала головой:
– Не думаю, что мой брат стал бы лгать.
– Но кто устроил такое зверство?
– Если мы докажем, что не имели отношения к этим убийствам, думаю, Джихан уйдет.
