– Милая, да ты рожаешь, – раздался ласковый голос и, открыв опухшие от слез глаза, увидела Олена, ни молода и ни стара Болотница. Где-то посередке… Но хороша, сил нет! Глаза, как у сокола ее, синь непроглядная, а волосы светло-русыми волнами по земле стелются.
– Какая же ты красивая, – ахнула Олена.
Усмехнулась туманно синеокая дива.
– Пусть дочка твоя, придя в этот мир, красоту увидит. Пусть поселится в ее душе тяга к светлому и прекрасному.
– А какой толк в прекрасном, если в одну секунду тебя всего лишить могут? – опять заклокотала в груди жгучая ненависть, да так заклокотала, что дыхание перехватило и тут новая, мощная схватка скрутила Олену.
Казалось, слышно, как трещат кости, выпуская ребенка на свет божий.
– Откуда знаешь, что дочка? – сжав ладонь Болотницы пуще прежнего, еле слышно произнесла роженица.
– Не разговаривай, силы береги. Слаба ты очень… – тревожно вздохнула синеокая.
Вздохнула и, вытянув к болоту свободную руку, прошептала непонятные слова. Рука тут же превратилась в змею и устремилась вглубь трясины.
– Принеси мне аир, – приказала Болотница.
Вскоре вернулась рука-змея обратно, неся в пасти-пальцах ярко-зеленые мясистые листья.
– Отпусти на минутку ладонь, – попросила дива.
– Не могу, – отчаянно замотала головой Олена.
Понимающе кивнув, Болотница снова произнесла какие-то слова. Неприятно захрустело надплечье, выпуская из себя третью руку, а синеокой хоть бы хны; как ни в чем не бывало, перетерла между ладоней волшебную траву, да и смазала целебным соком роженице виски, лоб и губы.
Пряный и жгучий аир притупил боль и вернул силы. Хоть ненадолго, но вернул…
Громкий крик новорожденной всколыхнул болотные огоньки, и закружили те, недоумевая…
Не слышали они таких жизнеутверждающих возгласов на болоте. В этих местах не принято так орать. Вот преисполненные страхом смерти вопли о помощи, то, другое дело… Эти вопли всегда радовали и заставляли светиться ярче прежнего. А тут, что такое? Что произошло с их владычицей, что возится она с этой смертной? За мертвую голову и за брошь какую-то? Так, то не дар, а так… Неспроста уцепилась хозяйка за земную женщину, ох, неспроста!
– А ну-ка затихли там! – рыкнула Болотница в сторону трясины. – Раздумались тут, не пробраться!
Испуганно вздрогнув, огоньки разбежались и попрятались за пни, да кочки.
Обнимая ребенка, Олена плакала.
– Дамирушка, вот доченька наша, – поднеся младенца к голове мужа, прошептала она.
Но незрячи глаза у милого и молчаливы уста. Крепко запечатала их смерть…
Знала Олена, близка встреча с любимым. Не дойти ей обратно; сил нет, да и крови много потеряла. Вот и у доченьки кулачки уже холодные-прехолодные…
– Ледушка, кровиночка, прости, – крепко прижав ребенка к груди, Олена с мольбой взглянула на Болотницу. – Спаси нас, не осилю я путь… Околеем мы..
– Это уже вторая просьба, – печально отозвалась та. – Сама решай, что выбираешь; месть, или спасение? И еще пойми, помощь моя только в том будет, что дам тебе сил до дому добраться. А дальше что? Мертвых оживлять мне уже не под силу. Думай хорошенько, думай…
Протяжно застонав, Олена закрыла глаза.
«Сокол мой, подскажи, как быть? Разницы-то никакой, где смерть встретить. Здесь на болоте, или дома…»
– Есть выход, – сжалилась Болотница. – За дары твои, возьму вас с дочерью к себе.
И не будет вас ни среди живых, ни среди мертвых. Не пугайся, – поспешила успокоить она, заметив, как вздрогнула при этих словах Олена. – Это не так страшно, как кажется.
