Смех. Ненасытный, ядовитый смех раздался вокруг меня. Это был смех, который высекал из души искры надежды, обжигая все на своем пути. Я посмотрела в глаза остальных – там не было ничего, кроме бездны, в которую я не хотела бы заглядывать.
Клейн, все это время стоявший за моей спиной, резко толкнул меня своими сухими ладонями в спину, и я упала на колени. Холодная плитка, расколотая и обветшалая, встретила мои колени с жесткостью, которую я не могла игнорировать. Осколки кафеля врезались мне в кожу, и, ошеломленная, я смотрела, как кровь стекает с моих колен на пол, оставляя красные капли, словно маленькие обломки моей надежды.
– Они не вернутся, тупая ты идиотка, – произнес Клейн с удовлетворением, его голос был полон презрения. – Твоя мамаша грохнула твоего папашу, так что здесь ты надолго.
Смех остальных раздался снова, как надрывный вой ветра, гремящего за окнами нашего тёмного убежища. Я почувствовала, как у меня кольнуло сердце, и мне стало тяжело дышать. Слезы нещадно капали на пол, и я не могла сдержать их, они были единственным способом выразить тот ужас, который переполнял меня. Мое горло сжалось невидимым комом, останавливая подачу кислорода в легкие, и я понимала, что попадаю в ловушку собственного страха.
Я попыталась встать на ноги, но Клейн пнул меня в спину, и я снова упала, ударяясь лицом о кафель. Боль пронзила меня, но она казалась ничтожной по сравнению с тем, что происходило в моей душе. Элли присела на корточки, и протянув свою жилистую руку, схватила меня за подбородок, больно сжимая, как будто хотела сломать меня изнутри.
– Ты ничтожная дрянь, – прошипела она, её дыхание было кислым и приторным, как вонючая смесь затхлого воздуха и разлагающихся остатков. – Таким как ты даже здесь, в этой жалкой, богом зарытой дыре, не место. Тебя никто не возьмет в семью, на твоей жалкой душонке клеймо ребенка убийцы. Как думаешь, кто-то захочет тебя удочерить? Ты такая же, как и твои родители.
Каждое её слово было как игла, протыкающая моё сердце. Я закрыла глаза, стараясь представить, что это всего лишь кошмар, от которого я скоро проснусь.
– Я не такая, и я ничего не делала. Я не заслуживаю того, чтобы надо мной издевались, – прошептала я, чувствуя, как в груди сжимается комок страха и горечи.
– Да ну? – усмехнулась Элли, её улыбка была жестокой, как у хищника. – Ну-ка, Рэм, покажи этой недоношенной, что она заслуживает.
Она отшвырнула мое лицо, выпуская свою руку. Я приложила все усилия чтобы не врезаться носом в кафель, и попыталась удержаться на плаву, но это было не самое страшное.
Рэм подошел ко мне. Я видела, как он хмурит лоб, зажимая нос, полный соплей, и в следующий миг его грязный ботинок ударил меня прямо в лицо. Удар был резким, как молния, и я почувствовала, как кровь проступила на губах. Но это было не главное. Я не просто испытывала физическую боль – в этот момент все внутри меня треснуло.
– Ты ничтожная дрянь, – снова прошипела Элли, ее глаза горели ненавистью, словно два черных угля, готовых сжечь меня заживо. Я была одна, стиснутая в угол, с кулаками, сжатыми от страха.
– Не делай этого! – попыталась я возразить, хотя знала, что это бессмысленно. Мои слова разлетались в воздухе, как мыльные пузыри.
– Мы можем сделать так, чтобы твоя жизнь здесь стала настоящим адом, – ухмыльнулся Рэм, его голос был как шершавый шнур, который тянулся по моей коже, заставляя меня вздрогнуть. Я знала, что у них нет ни капли жалости, ни капли человечности.
