С крушением идеала «золотого мальчика» он обнаружил, что тьма манит его красивыми, но грозными тенями. Эти тени начали обретать форму в его фантазиях; его воображение рисовало картины зловещих фигур, скрывающихся за обычными взглядами людей. Как же легко можно стать чудовищем, проскользнуть туда, где ему не суждено быть! Он чувствовал, что преодолеть границы доброты нетрудно, и именно это понимание пугало и возбуждало его одновременно.
В учебном заведении он продолжал демонстрировать свои навыки создания причесок, оставляя за пределами взглядов своих однокурсников всю эту внутреннюю бурю. Степан оказывал людям доверие посредством своего искусства, в то время как в одиночестве его мысли всё глубже погружались в изучение жестокости и насилия. Он задавался вопросом: «Сколько раз одна и та же стрижка может оставить человека укрощённым?» И в то же время он чувствовал, что одна стрижка может настолько изменить жизнь человека, что однажды окажется на грани трагедии.
Эти смутные размышления вскоре начали оказывать влияние на его подход к искусству. Он стал изучать не только красоту, но и шрамы на душах своих клиентов. Каждый раз, когда он смотрел в глаза своего клиента, он словно видел ту сторону, что делает каждую жизнь уникальной – в том числе и тёмную ее часть. Он не знал ещё, что те исследуемые им темные глубины, которые завораживали его сознание, когда-нибудь приведут к реальности.
Тайное влечение к тьме питало его воображение и, возможно, его умение создавать удивительные образы, которое придаёт ему творческую силу, подменяет восприятие жизни, даруя возможность увидеть вещи, недоступные остальным. Но этот союз с тьмой всё больше обострял его внутренний конфликт, закладывая основу для того, что должно было произойти в будущем. Как трудно иногда совмещать красоту с саморазрушением, учась надеяться там, где могло быть только страдание!
Становясь всё более уверенным в своих навыках парикмахера, Степан начал получать первые положительные отклики от своих клиентов. Каждая стрижка, каждая укладка, каждая прическа давали ему не только профессиональное удовольствие, но и поддерживали его высокую самооценку. Однако среди привычного восторга и признания скрывалась новая, зловещая тень, о которой он не догадывался. Острые ножницы, будучи его инструментом, всё чаще становились предметом его размышлений, откровенно пугая.
На самом деле, его успех в искомом искусстве стал спусковым крючком для нарастающей одержимости. Он всё больше ощущал, как в нем пробуждается нечто темное, что раньше было лишь заблокированным инстинктом. Первая стрижка, которую он сделал сам, была поводом для гордости. Степан добавил уникальный стиль к образу любимой клиентки и почувствовал себя настоящим мастером. Это стало прекрасным моментом, и слухи о его таланте разлетелись по городу. Но за этой радостью стали проявляться тревожные мысли.
После того, как он завершал каждую стрижку, в его голове неожиданно возникали мысли об убийстве – жестоких, холодных и необъяснимых. Степан, настороженный таким откровением, продолжал выполнять свою работу, но тихий шепот внутри вызывал у него растерянность и беспокойство. Он, конечно, не испытывал истинного желания причинять кому-либо вред, но в то же время его ум темнел от фантазий, которые уводили его далеко от нормы.
Каждая идея о том, каково это – забрать жизнь, как будто плескалась на поверхности его сознания. Откуда эти мысли? Он не был насильником, он был парикмахером, создавая красоту вокруг себя. И всё же мысли об убийстве посещали всё чаще. Возможно, это было связано с длинными ночами, проведенными в тишине, когда отдалялась реальность, а его ум начинал заполняться темными образами.
