Мы прибавили шаг. Близость людей придала нам силы. Надежда вспыхнула с новой силой.
Через десять минут лес расступился, и нашим взорам открылась крохотная деревушка, дворов в двадцать, не больше. Со всех сторон она была окружена плотной стеной деревьев. Было такое впечатление, что цивилизация прошла мимо этого дикого уголка.
Мы прошли по деревне, пытаясь найти людей, но в какую бы избу мы ни сунулись, повсюду натыкались на заколоченные двери.
– Что же это, а, Вань? – спросила Вера, вертя головой по сторонам. – Здесь совсем нет людей.
– Брошенная деревня, – ответил я упавшим голосом. – Селяне ушли отсюда в надежде на лучшую долю. В девяностых это было массовое явление, бросали целые деревни и уходили в города.
Надежда на помощь людей рухнула в одночасье. Нужно было продолжать движение. По моим расчётам, половину пути мы уже прошли. Главное – держать направление, всё время на север. В лесу я чувствовал себя как рыба в воде: запросто мог заблудиться в незнакомом городе, но чтобы в лесу – никогда.
– Глянь-ка, там, кажется, дымок! – воскликнула Вера. – Вон, над крайней избой!
– Где?
Я завертел головой, пока не заметил лёгкий дым, поднимающийся над одним из домов на самом краю деревни. Слава Богу! Значит, есть здесь всё-таки люди. У меня сразу отлегло от сердца.
Люди – это слишком громко сказано. Всего лишь один древний дедок, и больше ни души. Он копался в крохотном огороде возле избы, выкапывая картошку. На зиму, сообразил я. Изба, хоть и ветхая, скроена была добротно, видны были следы недавнего ремонта. К моему удивлению, позади дома я увидел стальной пенал гаража. Видать, цивилизация всё же слегка зацепила этот девственный уголок северной природы.
– Здравствуйте, дедушка, – поприветствовала его Вера, когда мы приблизились.
Старик не спеша разогнулся, долго вглядывался в наши лица, подслеповато щуря глаза и потирая рукой поясницу. Затем заковылял в нашу сторону.
– Кто такие будете, люди добрые?
– Дедушка, нам нужна ваша помощь.
Он закивал седой головой, будто соглашаясь с услышанным.
– Да-да… Лихие люди в лесу стали появляться. Но меня не трогают, Бог миловал. А вы, я вижу, люди хорошие. Проходите в избу, там и потолкуем.
Мы прошли в дом и вкратце рассказали ему всё, что с нами приключилось, опуская ненужные подробности. Дед долго молчал, потом угостил квасом. Мы вмиг осушили трёхлитровую бадейку.
– Плохо ваше дело, люди добрые, – сказал он, качая головой, – уходить вам надо. Скоро они будут здесь.
– Откуда вы знаете? – спросил я.
– Знаю. Лес для меня – дом родной, мы с ним одно целое. Всё, что в нём происходит, мне ведомо. Так-то.
– Нам в город нужно. Подскажите, как туда попасть наиболее коротким путём.
– Верно толкуешь, добрый человек, в городе ваше спасение. Вёрст десять до него будет. Только короткий путь – не самый надёжный. Я укажу вам дорогу, пойдёмте.
Мы вышли из полутёмной избы на лесной простор. Я снова окинул взглядом пустую деревню.
– Вы один здесь живёте?
– Один. Молодёжь вся в город подалась, а старики поумирали. Времена тяжкие настали, всё равно как в ту войну. Все о нас забыли, никому мы не нужны. По весне последнего земляка схоронил, с тех пор совсем один остался.
– А гараж вам зачем? Неужто машина имеется?
– Так то для внучка. Изредка навещает старика, продукты привозит, соль, сахар, спички, кое-что из одёжки. Крышу подлатать, по хозяйству помочь. А то и отдохнуть останется, на пару-тройку недель, от мирской суеты, от людской толчеи.
