Кровная месть. Чеченская вендетта - страница 26

В день отправки все чувствовали себя по-разному – одни горевали, другие радовались. У каждого на то и другое были свои причины. Руслан вёл себя как обычно. «Это просто жизнь, – думал он, – сейчас просто начинается новый этап в жизни, и кто знает, что он принесёт».

Ченцову где-то в глубине души было неуютно, что события повернулись таким образом, но он понимал, что это действительно был лучший выход для него. И, возможно, для Руслана…. Во всяком случае, он хотел в это верить.

С утра после завтрака командир Гончаров построил роту:

– Ну что, родные мои, сегодня десять человек отбывают. Не знаю, может быть, мы больше никогда не увидимся, возможно, кто-то не вернётся, но об этом не хочется говорить. Единственное, о чём я хочу сейчас сказать, – не посрамите честь водопроводчиков, честь нашей роты, – и он повернулся к Ченцову, ещё не зная о произошедших изменениях: – Старший сержант, собирайте отделение. Я пойду в штаб, оформлю документы, когда вернусь, чтобы все были готовы к отправке.

Всю недолгую речь Гончарова Ченцов слушал, опустив глаза. Ему было не по себе, потому что он обманул командира, но что-либо объяснять уже было поздно. Более того, он обещал Руслану, что будет молчать.

Руслан подошел к окну, из которого был виден штаб и стал смотреть, что будет дальше. Он видел, как Гончаров быстрой походкой вошёл внутрь, а через десять минут вышел и почти бегом направился в сторону своей роты. «Ну, всё, теперь он знает, сейчас начнётся самое интересное», – подумал Руслан и крикнул Ченцову: «Гончаров возвращается. Витёк, ты лучше удались куда-нибудь, чтобы он тебя не видел, я с ним сам поговорю».

Приближаясь к роте, Гончаров перешёл на бег, взлетел по ступенькам, выкрикивая: «Где он?! Где он?!». Руслан прекрасно понимал, что речь идет о нём, поэтому не стал прятаться:

– Я здесь, товарищ капитан.

Гончаров обеими руками схватил Руслана за грудки и закричал: «Ты зачем это сделал?! Тебе нельзя туда! Ты сирота, я тебе уже миллион раз говорил! Тебе что, больше всех надо?! Ты понимаешь, что можешь оттуда не вернуться?! Ты что, идиот?!». Он тряс Руслана из стороны в сторону, а тот не сопротивлялся, лишь безучастно смотрел куда-то в пустоту. Когда злость Гончарова чуть улеглась, Руслан сказал:

– Товарищ капитан, простите, но так надо.

К двум часам дня отделение было готово к отправке. Попрощаться пришла вся часть, в такую даль отсюда направляли впервые. Все понимали, что кто-то из ребят может погибнуть.

Гончаров по-отцовски обнял каждого, а Руслану ещё сказал:

– Я служил со многими солдатами, многих я помню в лицо, многих по фамилии, ты – один из тех, кого я буду помнить всегда. Береги себя, Руслан, и береги своих подчинённых.

Он обнял Руслана, в его глазах читалась укоризна, но он уважал решение Дадиева.

– Руслан, я хотел с тобой поговорить. Давай отойдём в сторону…

Руслану было тяжело смотреть в глаза Гончарову. Ему казалось, что он подвёл командира, но, с другой стороны, он чувствовал, что поступил правильно.

– Руслан, я понимаю, что Ченцов остается не просто так. Почему ты это делаешь? Ты всегда слишком добр к окружающим…

Руслан, улыбаясь, посмотрел в глаза Гончарову:

– А разве можно по-другому? И как это – по-другому, товарищ капитан?.. – Он выдержал паузу, собираясь с мыслями, а потом заговорил снова: – Товарищ капитан, я – чеченец, обычно у нас бывают большие семьи, но у меня были только отец и мать и больше никого. Мне было семь лет, когда я подрался с одним мальчиком. Он был сильнее и побил меня. Я пришёл домой, отец посмотрел на меня и сказал: «Теперь ты понимаешь, как иногда тяжело приходится в жизни? Но я хочу, чтобы ты оставался добрым, несмотря ни на что. У тебя никого нет, кроме нас с мамой, и ты должен самостоятельно выжить, когда нас не будет. Поэтому я тебя прошу – делай людям добро. Я хочу, чтобы после моей смерти люди подходили к тебе и говорили, что у тебя был хороший отец. Это всё, что нужно. Похороны – это финал земной жизни, там всё становится ясным. Очень трудно говорить хорошие слова о человеке, который жил неправильно. И часто люди просто выполняют свой долг, когда хоронят его. Но если человек прожил жизнь правильно, то люди охотно поминают его добрыми словами». В семь лет отец отвел меня в секцию бокса, и уже со второго класса меня никто не мог обидеть, но он не разрешал мне никого бить, поэтому с самого начала у меня всегда было так – я помогал, защищал девочек, слабых. Слова отца остались у меня в памяти на всю жизнь. Мне было девять лет, когда мои родители погибли в аварии, на похоронах я стоял молча, а люди подходили ко мне, обнимали, утешали и говорили: «Руслан, у тебя был очень добрый, отзывчивый и хороший отец, и да будет на то воля Всевышнего, ты тоже вырастешь таким, как он»… Поэтому, товарищ капитан, по-другому я не могу. Я знаю, что доброта, отзывчивость – это то, что двигает человека в правильном направлении, и такого человека Всевышний не оставит в любой ситуации…