Стефан Лоран был юношей редкой красоты. Длинные и взъерошенные темные волосы оттеняли лицо с идеально гармоничными тонкими чертами. Глаза такого угольно-черного цвета, что смотреть в них было даже страшновато, сверкали умом. Стефан был выше среднего роста и щеголял своей спортивной фигурой, что совсем не казалось удивительным: он был записан в лицейский клуб французского бокса.
«Еще один “в здоровом теле здоровый дух”», – подумала Жюстина.
Что-то в этом молодом человеке сразу же ее насторожило, но что именно, она так и не смогла понять.
– Вам известно, что произошло?
– Трудно оставаться в неведении, что Кордеро умер… Его вправду убили?
Ничего в его голосе даже отдаленно не походило ни на волнение, ни на сочувствие.
– К несчастью, это правда, – произнесла Жюстина немного торжественным голосом, являвшим собой разительный контраст с тоном собеседника. – Он был убит вчера вечером, едва вышел из спортивного зала.
– Именно поэтому вы меня и допрашиваете.
Его ответ прозвучал так, что его с одинаковым успехом можно было бы назвать и вопросом и утверждением.
– Вы были в спортивном зале вчера вечером?
– Да, как и каждую пятницу.
– Во сколько вы примерно пришли?
– Скорее всего, было уже без четверти шесть.
– После занятий вы заходили к себе или направились прямо в спортивный зал?
– Я был приклеен до пяти часов.
– Наказание?
– Нет, мы так называем еженедельные устные зачеты. Нам дают какую-нибудь тему и час на подготовку. А после этого я сразу пошел в спортзал.
– И, как я понимаю, встретили Себастьяна?
– Конечно. Впрочем, мы и так довольно часто пересекались после занятий.
– В котором часу вы ушли?
– Около половины седьмого.
– Вы не заметили ничего необычного?
– Чего, например?
– Не знаю, я хотела бы услышать это от вас.
– Ничего такого я не увидел, – бросил Стефан Лоран, явно не желая распространяться на эту тему. – По его лицу не было заметно, что его сейчас убьют, если вас именно это интересует.
– А вот мне кажется странным, что консьерж не видел, как вы выходили в это время. Он заявляет, что в тот вечер вы вообще не проходили мимо него.
– В лицее полторы тысячи учащихся: неужели вы думаете, что консьерж в состоянии составить список всех, кто проходил мимо него час за часом?
– Однако, по словам консьержа, вас он знает несколько лучше, чем остальных…
– Верно, мы часто разговариваем, обсуждаем результаты футбольных матчей.
– Но не так уж много людей входят около семи вечера. Днем – да, согласна, консьерж не в состоянии запомнить всех; но вечером он вряд ли не увидел бы первого, кто вошел на территорию.
– Вошел – да, но не вышел!
– Входная дверь в лицей не шире двадцати пяти сантиметров: я заметила, что открыта только одна створка. Так почему он не заметил, как вы проходите мимо него?
– Ну да, конечно… Я у вас «подозреваемый номер один», – насмешливо произнес молодой человек.
– Я не хотела бы, чтобы у вас сложилось такое впечатление, но вы, без сомнения, последний, кто видел Себастьяна Кордеро живым. Поэтому крайне важно, чтобы я точно знала все, что вы видели.
– Согласен, сделаю все возможное, чтобы вам помочь, – ответил юноша, становясь немного серьезнее.
– Вы были хорошо знакомы с жертвой?
– Что вы имеете в виду, говоря «хорошо знакомы»? Мы постоянно виделись в спортивном зале, немного разговаривали о спорте, о лицейской жизни, одновременно принимали душ после тренировки. В общем и целом, я чаще видел его голышом, чем одетого, поэтому некоторым образом знал его лучше, чем всех прочих смертных.
