Кстати,
после визита в школу отца Влад стал вести себя более сдержанно. По крайней
мере, на моих занятиях. В среду у меня было два урока подряд в восьмом классе.
На перемене я не стала выходить из класса. Сидела за столом и наблюдала за
ребятами. А конкретно за Владом Полынским. С тех пор как познакомилась с его
отцом, моё отношение к этому мальчику поменялось. Раньше, признаюсь, я
испытывала к нему раздражение. А теперь он вызывал у меня неподдельный интерес.
Я сравнивала его с Даниилом, искала общие черты, пыталась понять, каким должен
быть по характеру человек, у которого растёт такой активный и дерзкий сын.
- Так,
кто брал мою ручку и не вернул? – возмущался тем временем Полынский.
-
Алиса, - ответил кто-то. – Она ушла уже. Отпросилась сегодня к стоматологу.
-
Я сейчас ей под дверь навалю, - заявил почти серьёзно Влад. А затем добавил: -
Ладно, не навалю... Она далеко живёт, неохота ехать. Но если бы она жила поближе,
ей было бы не отвертеться.
-
Да вон твоя ручка на парте. Она ж вернула, - указала в нужном направлении Катя.
-
Нууу ладно. Не буду... наваливать под дверь. Повезло ей. Блин, а так хотелось
уже.
-
Полынский, сходи в туалет. Терпеть вредно, - заметила я.
Все
рассмеялись.
-
Тоже не можете забыть ту нашу встречу в сортире? – дерзко огрызнулся Влад.
- О, Полина Владимировна, Полынский, кажется, к
вам неравнодушен, - выдал Антон Быков.
Мальчишки
загоготали, девочки переглянулись. А Влад явно смутился.
-
Ты придурок, Тоха! – пробурчал он недовольно.
Мда…
Что за общение сейчас у детей? Мне казалось, что когда я была в их возрасте, мы
вели себя приличнее. Я поймала себя на этой мысли и ужаснулась. Неужели старею?
-
Пацаны, слышали? Нас с последнего урока отпускают, - объявил, забегая в класс, Рома
Андриянов.
-
О, мы такое уважаем, мы такое любим, мы такое ценим, - приговаривал, копаясь в
своём рюкзаке, Полынский.
Всё-таки
не плохой он парень и вовсе не злой, каким казался мне вначале. Или это я себя
так успокаиваю? Мне меньше всего хотелось, чтобы у такого человека, как Даниил,
оказался избалованный и охамевший сын.
-
Вспоминаю, когда это Полынский на уроках сидел тихо… - рассуждала после уроков
моя коллега и теперь уже подруга Рита. – Разве что у Елены. Но она очень
жёсткая. Сразу родители, сразу угрозы отчисления. Никаких истерик.
-
А я слышала, как мальчишки из восьмого обсуждали «молодую русичку» и говорили,
что она «прикольная, подкалывает всех», - заметила Ася.
Понятно
было, что речь обо мне. Такая странная, неуклюжая похвала со стороны детей,
признаюсь, льстила.
-
Вообще, Поль, тебе самые трудные классы достались. Только пришла, ещё совсем
молоденькая, а уже такая нагрузка… - сказала Рита. - Седьмые-девятые классы – это
дети в кризисном возрасте, подростки. Нужно знать психологические особенности
этого возраста и учиться с этими детьми работать. Всё приходит с опытом. Я не
умею с ними ладить, это не совсем мой профиль, но приходится с ними
сталкиваться. Даже с одиннадцатиклассниками легче. Тут есть ещё такой момент:
дети нового учителя всегда проверяют. Они могут специально провоцировать, чтобы
посмотреть твою реакцию: что ты позволяешь им делать, а что нет. Сломаешься ты
или нет.
Ломать
себя я точно не могла позволить. Мне никак нельзя терять эту работу. От неё
зависит лечение Сени. Так что расслабляться не стоит. А тем более допускать
хоть малейший намёк на флирт с отцом ученика… Поэтому я твёрдо запретила себе
думать о Данииле Полынском.
