Вокруг густая, плотная, влажная темнота Донецкой области. Тоннели из тополей. Кукурузные поля. Посадки из абрикосов. Привычно пылит шамотный завод. На ржавеньком желтом москвиче пересекаем Канал, проезжаем мимо Канальского клуба, сворачиваем направо, на укромную улицу Петровского. Вижу красный кирпич двухэтажного дома, и сердце проваливается в пятки. Приехали!
Глубоко вдыхаю насыщенный запах ночных фиалок, свежей травы с привкусом бетона. Проходной двор по-прежнему дышит своей обычной околозаводской жизнью. Чернышка дежурно лает, спросонья виляя хвостиком. Соседи не спят.
Прохожу по деревянной лестнице в архив моей памяти. Квартира номер 4.
Бросаюсь к бабушке в объятия и тихо повизгиваю от радости.
– Светик, Светлячок, пестик ты мой золотой, тычиночка моя, кровиночка моя родненькая, прыихала. А я ленивые приготовила. Ночнушка твоя вот. Зайди к тете Гале, она не спит, поздоровкайся.
– Бабушка-а-а-а, родна-а-я-я, как же я соску-учила-ась! Как же у тебя хорошо! Спасибо тебе за все-все-все!
Оглядываю комнату. Здесь сохранилась прежняя обстановка. На столе благоухает букет из пионов. Розовощекая кукла с русыми косами восседает на серванте в новом, вязанном крючком костюме и шляпе. Фарфоровая лошадь застыла в стремительном порыве на белой кружевной салфетке. Девушка-магнит приветливо подмигивает с холодильника.
С дороги качаюсь, как заправской моряк. Падаю без задних ног на кипенно-белую, хрустящую чистотой постель. Сквозь марлю, натянутую от комаров, доносится стрекот сверчков-маячков: «Тр-р-р. Тр-р. Тр».
Помню, что завтра с утра ожидает меня парное козье молоко, теплая буханка серого хлеба и вареники с вишней. Потом прибегут подружки, и мы усядемся на лавочке непременно лузгать семечки и секретничать. Рядом поставим кассетный магнитофон «Весна» и включим «Кино», «Наутилус», «Алису» и новый альбом Преснякова-младшего. Поэтому в 2020 году, когда сын мне проигрыватель подарил, первая купленная пластинка была именно с его песней:
Как в детстве мне сказки читала,
Со мной о волшебстве в них мечтала.
Бабушка моя, милая бабушка моя.
Ты столько тепла мне дарила,
Ты детство мое озарила,
Бабушка моя, милая бабушка моя.
Прости озорство и проказы,
Я многого не понимал,
Стал взрослее, твои я наказы
Как книгу для жизни читал.
Ах, если бы я был волшебник,
Я время вернул бы вспять.
Но где ж мне найти тот учебник,
Чтоб ты молодой могла стать,
Бабушка моя.
И пусть у меня нет миелофона[9], но память хранит фрагменты того счастливого времени, мысленное путешествие в которое наполняет до краев любовью и благодарностью.
Глава 16. Спорим, вы тоже делали это?
Трынь-тры-ынь-тр-р-ры-ы-ы-н-н-нь… Слышу, как сквозь сон пробивается звонок домашнего телефона. Встаю, еще не проснувшись, снимаю трубку.
– Света, ты где? – слышу взволнованный голос Ирины Степановны, нашего классного руководителя. И тут же меня обдает ледяным потом. Исусьи тапки! Я проспала. На выпускной экзамен по английскому!
Да как же так-то?! Что же это?! Как я могла?! Тем временем бабушка Фая спокойно варит манную кашу, кошка с любопытством наблюдает за попугайчиком. Родители на работе. Брат умотал в школу. И никто, никто не разбудил меня!
Пока впрыгиваю в черную юбку, застегиваю белую блузку, завязываю на бегу хвост, в голове мельтешат мысли.
Кошмар. Ужас. Трагедия. Никогда же не косячила, да и такого представить даже никто не мог. Отличница. Три репетитора, столько подготовки – и тупо не прийти на экзамен… А как же институт, как же иняз? Это же крах. Крах всего! Конец. Финиш.
