— Тебе тоже на уроки, — огрызнулась она.
Больше всего ей хотелось оказаться сейчас в своем собственном кабинете. Или дома. Или где угодно — только не под пристальным взглядом колдуна, который, казалось, пробрался ей под кожу. Впился как клещ. Сжал челюсти как бойцовый пес. Его бы энергию, да на расследование!
— На сегодня я вас подменю, — предложила директриса, маячившая в дверях и неотрывно глядящая на постепенно оголяющийся торс Ланса. — Что вы проходили со старшеклассницами на прошлом уроке?
— Они писали сочинение. Я хотел определить общий уровень грамотности и умение излагать мысли, — сказал он, сняв рубашку и аккуратно повесив ее на спинку стула.
— Но сочинения сгорели, — скорбным тоном добавила Тиль. — Дядя так горевал! Так горевал!
— Что ж, — понимающе кивнула Петра. — Напишут еще одно. Я принесу вам тетради на проверку.
Она скрылась за белыми дверями, бросив напоследок взгляд на Ланса, а Тиль злорадно улыбнулась.
— Дышите, — попросила доктор, прикладывая стетоскоп к спине колдуна.
— Как ты можешь быть одновременно такой хорошей и такой вредной? — спросил Ланс, осуждающе глядя на Тиль.
— Рот на замок, — строго приказала доктор.
— Золотые слова, — согласилась с ней Тиль, разглядывая стикеры: «140/100 — 90/60. Срочно!!!», «Ферритин на нуле!». Почти на каждом стояли восклицательные знаки, некоторые слова были трижды подчеркнуты или обведены. — Похоже, ученицы не могут похвастаться крепким здоровьем, — заметила она.
— Боюсь, что так, — печально подтвердила доктор. — Повернитесь. Откройте рот.
Ланс послушно открыл рот и высунул язык.
— А теперь закройте, губы не смыкать. Ага! У вас неправильный прикус! — обрадовалась женщина. И Тиль невольно улыбнулась.
— Это единственный мой недостаток, — улыбнувшись, сказал Ланс, но на доктора его обаяние, кажется, не действовало. Она посветила ему в глаза фонариком, ощупала голову.
— Все в порядке, — сказала она. — Головокружения есть?
— Были.
— Тогда отдохните денек, полежите. Но поводов для больничного я не вижу. Одевайтесь. Теперь ты, Матильда. А вы, Ланс, можете идти.
— Я подожду, — сказал он, надевая рубашку.
— За дверью, — добавила доктор.
— Разумеется, — проворчал колдун и вышел, на ходу застегивая пуговицы.
Доктор дописала что-то в бланке, спрятала его в картонную папку, а Тиль села на краешек стула. Было странно оказаться в роли пациента, но женщина, сидящая за столом, производила умиротворяющее впечатление. Рыжеватые волосы пушились светящимся нимбом вокруг головы, изогнутые брови были яркими, как беличий хвостик.
— Похоже, вы с дядей не слишком ладите, — заметила доктор, сняв очки. Карие глаза смотрели на Тиль тепло и с участием.
— Пожалуй, что так, — согласилась она.
— Он тебя не обижает?
— Да он меня достал просто невыносимо! — выпалила Тиль и успела испугаться порыву, но, кажется, в роли подростка это выглядело органично.
— Он собирался остаться при осмотре, — осторожно заметила доктор. — Тебе семнадцать. Дядя… трогал тебя?
Тиль невольно хмыкнула, но, опомнившись, покачала головой.
— Нет. Он слишком опекает меня. Лезет не в свое дело. Задает вопросы. Волнуется. От него не продохнуть! — искренне пожаловалась она, но, к ее удивлению, доктор лишь облегченно рассмеялась.
— Выходит, он не так уж плох. Просто пытается заботиться о тебе, как умеет.
— Наверное, — угрюмо согласилась Тиль.
— Ладно, оставим в покое дядю и осмотрим тебя. Расстегни рубашку.
