— Обещать не буду, — сказал он, улыбнувшись. — Так что, я за артефактом, а ты на уроки?
— А перстень снимешь? — спросила Тиль, но Ланс лишь поцеловал протянутую ему руку и покачал головой. — Может, ты и вправду околдовал ту женщину из прошлого? — с подозрением сказала она, пытаясь не обращать внимания на теплый след на коже, оставшийся от прикосновения его губ. — И в перстне какие-то привораживающие чары?
— Нет, Матильда, — ответил он, слегка улыбнувшись. — Тебя ко мне тянет безо всякой магии.
Она фыркнула и вышла в открывшуюся перед ней дверь.
16. Глава 15
Клэр смотрела в окно, бездумно грызя кончик шариковой ручки. Пуговицы на рубашке были стратегически расстегнуты, а глаза подведены послюнявленным карандашом. Зубрилка Камилла, у которой Клэр отбила место перед учительским столом, зло дышала в спину, как огнедышащий дракон. Если бы могла, то давно прожгла бы дыру между лопаток.
А Ланс, как назло, не появлялся.
Клэр обернулась, рассматривая одноклассниц. Камилла, зыркающая на нее водянистыми рыбьими буркалами, все такая же страшила: на пальцах пятна от чернил, надо лбом два вихра, как рога у черта. А вот остальные решили приукрасить себя кто во что горазд. Ванесса обзавелась новой синей лентой — в тон свежему синяку под глазом, кобыла Доротея, как будто это могло отвлечь внимание от ее орлиного клюва, напялила поверх форменной рубашки расшитую разноцветными нитками жилетку, неуловимо напоминающую седло. Толстушка Джулия заплела белобрысые кудри в две косы и уложила их баранками за ушами. Сказать ей, что она и так похожа на каравай? Клэр пренебрежительно фыркнула — не стоит.
За окном вид был куда интереснее. Над развалинами курился дымок, словно кто-то разжег костер. Но Клэр-то знала, что ни деревьев, ни веток, ни даже мусора там не водилось. Чему гореть? Она как-то забиралась на серые стены, из глупого сумасбродства, но второй раз туда не пошла. Она не могла объяснить, почему ей там не понравилось: вид даже лучше, чем с крыши пансиона, можно курить — и никто не застукает, тихо. Но стоило лишь представить щербатые стены, а особенно — черный вход в подвал, зияющий беззубой пастью, как ее бросало в дрожь. Так что, если кто-то умудрился сжечь развалины, она горевать не будет.
Дверь распахнулась, в кабинет бодро процокала Петра, и Клэр сникла.
— Доброе утро! — голос директрисы прозвучал до противного бодро и радостно.
Девочки поднялись, нестройным хором пробурчали ответное приветствие.
— Ваш преподаватель приболел, — сообщила Петра. — К тому же вчера произошла маленькая неприятность: ваши сочинения сгорели.
— Все? — спросила Клэр.
— Нет, твое осталось, — съязвила Камилла ей в спину.
— Давайте же порадуем учителя и напишем еще одно, — предложила Петра с энтузиазмом, как будто ей только что пришла в голову эта свежая идея. Она подошла к доске, взяла мел и написала тему: — Ваше любимое произведение, внутренний конфликт главного героя.
— Прошлая тема была интереснее, — буркнула Клэр себе под нос.
Петра тем временем открыла шкаф и вынула оттуда стопку новеньких тетрадей, таких же одинаковых и безликих, как и все вокруг. Такими, наверное, кажутся Лансу и ученицы, в том числе и она, Клэр.
— В конце урока я соберу сочинения, — пропела директриса, направляясь к выходу. — Работайте, девочки.
Обернувшись, Клэр с ненавистью посмотрела в спину Петры, перетянутую слишком узким бюстгальтером. Подмышками выделялись два валика жира, тонкие каблуки туфель грозили подломиться под тяжестью веса. Рыжие кудри, залитые слоем лака, даже не шевелились при ходьбе. Уже не в первый раз Клэр подумала, что Петра сумасшедшая. Они все в плену у безумной старухи. Заточенные в обветшалом пансионе, где вся жизнь — извращенный свод правил, искажение реальности, бред параноика.
