Читать онлайн Галина Солонова - Крылья любви. Рассказы

Вот оно притягательное, глубокое слово – любовь! Сколько смыслового значения оно содержит в себе! Любовь между мужчиной и женщиной, между братьями и сёстрами, родительская, материнская любовь, любовь к профессии, любовь к делу, которым ты занимаешься, любовь к Родине…

Молод ты или стар, успешный в жизни или неудачник, богатый или бедный, но тебя непременно коснулось или коснётся это поистине святое и окрыляющее чувство. Пусть оно станет залогом счастливой жизни.

Тася Нилова жила в деревне. Её жизнь ничем не отличалась от жизни других деревенских девчонок, которые, оканчивая девятилетку, бежали из деревни кто куда.

В районном центре, где проживала у родственников, Тася после училища получила диплом повара четвёртого разряда. Замуж вышла за первого встретившегося парня, не потому что любила, а потому, что так было принято в их деревне: повстречалась с парнем – значит, надо выходить. Да и выбирать-то было не из кого: кавалеры не баловали её вниманием. Себя она считала некрасивой: невысока ростом, короткие полноватые ноги, большие, привыкшие с детства к физической работе руки, лицо усеяно веснушками, лишь карие глаза притягивали взгляд собеседника.

Иван, которого она встретила на своём выпускном вечере, также окончил училище, где получил профессию токаря. Жил он с родителями и двумя младшими братьями в небольшом частном доме на окраине рабочего посёлка. Так что Тася и Иван были рады комнатке в общежитии от завода, куда они поступили работать: она – в заводскую столовую, он – в инструментальный цех.

Прожили десять лет, нажили двоих детей – сына и дочку, получили трёхкомнатную квартиру. Казалось, что ещё надо? Некоторые Тасины подруги даже завидовали ей, но сама Тася чувствовала в душе какую-то пустоту, неудовлетворённость и безразличие к мужу. Когда Иван сообщил, что уходит к другой, она не почувствовала ни обиды, ни боли, восприняла это спокойно, без эмоций и продолжала жить по инерции.

В одну из пятниц, рано утром перед работой, родственники из района сообщили по телефону, что мать тяжело болеет. Наказав детям, двенадцатилетней Танюшке и десятилетнему Сашеньке, как себя вести, что есть, когда ложиться спать, да попросивши свою сменщицу выйти вместо себя на работу, Тася поспешила к матери.

Стоял сентябрь. Ждали бабьего лета, но уже почти неделю шёл мелкий противный дождь, сопровождаемый холодными порывами ветра. От шоссейной дороги Тася почти три километра шла в свою родную деревню по разбитому большаку мимо давно не паханного, заросшего бурьяном поля, одичавшего колхозного сада, заброшенной фермы, покосившихся и опустевших в своём большинстве домов. Некогда большая деревня стремительно приходила в упадок.

Обдавая себя брызгами грязи при ходьбе, глядя на окружающую безрадостную картину, ей вспомнились строки стихотворения, которые она прочитала накануне в местной газете:

Что случилось с деревней? Она умирает.

Почему до неё никому нет и дела?

Так же старая мать сыновей отпускает.

Видно, что-то в их жизни она проглядела.

Не вернулись они, как уехали в город,

Завели себе семьи, по-другому живут.

Оборвались в деревне их вросшие корни.

Их обратно не тянет, сердца не зовут.

Тасе стало стыдно за причастность к этому запустению. Она поёжилась и тронула скрипучую дверь отчего дома.

Утро следующего дня выдалось на удивление сухим и солнечным.

– Мам, как ты себя чувствуешь? – спросила Тася, не вставая с постели.

– Слякотный день ушёл прочь, и мне, дочка, стало легче, – как можно бодрее ответила Мария Никитична.

Семидесятилетняя женщина, всю свою жизнь прожившая в деревне, работавшая в колхозе, вырастившая троих детей, теперь коротала свой век одна. Приезд дочери, конечно же, приободрил её.

Тася потянулась, встала с постели и ощутила лёгкость во всём теле. В душе она почувствовала какую-то беззаботность, как в далёкой юности. «Может быть, этот солнечный день принесёт мне счастье?», – мечтательно подумала молодая женщина, растапливая печку.

Минут через сорок в дверь постучали.

– Открыто, – ответила Тася.

На пороге стоял молодой человек. Тася изумилась: «Кто он? Откуда взялся такой красавец?» Белокурый, слегка волнистый чуб спадал на высокий лоб. Брови, как два нежных пёрышка, вразлёт. Прямой нос, упругие губы и волевой подбородок. Высокая подтянутая фигура. «Как герой мультфильма «Бременские музыканты», – думала женщина и, не стесняясь, в упор рассматривала раннего гостя.

– Ты кто? – справилась, наконец, с собой Тася.

– Я – сын тёти Нюры, соседки Вашей. Меня мать прислала спросить о самочувствии бабы Маши.

– Ты – тот Витёк, который подростком по деревне скакал галопом на колхозных лошадях?

– А Вы – тётя Тася?

– Да какая я тебе тётя. Всего-то на десять годков с небольщим хвостиком тебя старше, – глядя прямо в глаза, досадливо произнесла женщина. Она поиграла плечами, напрягая и без того высокую грудь, выше подняла голову. – Видишь, солнце встаёт играючи, бабье лето начинается. Вот и маме стало легче. А ты с тётей Нюрой приходи-ка на обед – я пирогов испеку…

– Придём, – просто ответил Виктор и шагнул за порог.

Сама ещё не зная почему, но настроение Тасино резко улучшилось. Энергия бурлила горячим ключом. С домашними делами она справлялась быстро: наводила порядок в доме, пекла пироги, варила щи, компот, тушила картошку, одновременно стирала и при этом громко напевала. Тася заставила мать надеть новую кофточку и юбку, что подарила ей к Восьмому марта.

– Да зачем, дочь? Какой праздник? – «Давно не было у неё такого настроения», – удивилась Мария Никитична.

– Да ведь гости придут. Не встречать же их в домашних халатах, – весело отвечала Тася, надевая чёрный трикотажный сарафан и тонкий бежевый свитерок, жалея о том, что не взяла с собой белую кружевную блузочку, которая очень освежает и молодит.

Едва Тася успела слегка припудриться и тронуть губы розовой помадой, как в дверь постучали.

– Проходите, проходите, – расплываясь в улыбке, пригласила соседей Мария Никитична.– Ей передалось весёлое настроение дочери. «Куда только хворь делась», – радовалась она.

– А мы с удовольствием. Приятно видеть тебя, Никитична, в полном здравии. Вот за это и пригубим по рюмашке, – заявила Анна Ивановна, ставя на стол бутылку вина.

– Садитесь, садитесь, всё готово, – суетилась молодая хозяйка, вынимая хрустальные рюмки из буфета.

Чтобы снять некоторое смущение Виктора, спросила:

– А, что за вино?

– Красное виноградное, – ответил Виктор, усаживаясь за стол.

Тася вся светилась. Её лицо преобразилось: оно казалось моложе, привлекательнее, глаза сияли, как два раскалённых уголёчка. Она выпрямила спину, подняла голову, и от этого казалась выше ростом. Тасе самой нравилось это ощущение. Никогда она не чувствовала себя так легко, свободно и уверенно. «Что это с ней?» – изумлялась мать, время от времени поглядывая на дочь.

За столом говорили о житейском: о прошедшем лете, о предстоящей зиме, о вымирающей деревне.

– Вот Виктор и сорвался со сверхсрочной службы – внял моему одиночеству. А что тут в деревне меня караулить? Нужно определяться на работу, жизнь устраивать, – сокрушалась мать Виктора.

– Не волнуйся ты так, Ивановна. Вон он у тебя какой удалой да красивый. И работу найдёт, и жена сыщется, – успокаивала Никитична.

– Да какие они теперь девчата, поди, вертихвостки все. Самостоятельную да хозяйственную трудно найти, – продолжала Ивановна волноваться за сына. – Да и куда на работу? Сама знаешь: здесь делать нечего. В городе никаких родственников нет, чтобы первое время пожить.

– А зачем ехать в город? Давай, Виктор, к нам, в рабочий посёлок. И завод у нас хороший, и техникум при нём. Будешь работать и учиться. У меня трёхкомнатная квартира – поживёшь пока у меня, – предложила Тася.

Виктор, опустив голову, молчал, раздумывал над неожиданным предложением. Все ждали ответа.

– Что на это скажешь, сынок? – не выдержала Анна Ивановна.

– Если Вы, Таисия Сергеевна, действительно не против, – Виктор посмотрел Тасе прямо в глаза, немного помолчав, – то я согласен.

– Вот и ещё рюмашку поднимем за этот решившийся вопрос, – весело произнесла Никитична. – Наливай, Витёк!

2

Бросив в рюкзак пару рубашек да сменное бельё, Виктор был готов отправиться устраивать свою жизнь. Две одинокие старушки долго стояли на большаке, заросшем выгоревшей травой-муравой, а Тася и Виктор легко зашагали к шоссейной дороге.

Домой приехали к вечеру. Тася познакомила детей с Виктором, сказав, что дядя Витя – это бабушкин сосед и что он будет пока жить в их квартире.

Усадив за кухонный стол детей и Виктора, хозяйка шумно сетовала на тесноту:

– Что за проект дома, кто его придумал?! Трёхкомнатная квартира предполагает больше двух жильцов. А кухня всего шесть квадратных метров! Как тут помещаться?

– Мам, ты же всегда говорила, что в тесноте, да не в обиде, – вставил свою реплику сын Саша.

Виктор, допивая свой чай, внимательно посмотрел на Сашу, потом на Таню, которая явно смущалась.

– Танюш, Сашок, а я вам здорово помешаю своим присутствием?

Танюшка покраснела и промолчала, а более общительный Саша ответ выдал немедленно:

– Нет, дядь Вить. Нас, мужиков, теперь двое, а то тяжеловато мне среди женского полу. Даже на футбол не с кем сходить!

Все расхохотались, кроме Танюшки.

– Идите спать, мужики! – нарочито громко сказала Тася. – Танюш, а ты помой, пожалуйста, посуду.

Слегка прихрамывая, Танюшка засуетилась вокруг стола. Может быть, эта незначительная хромота, которую она получила при рождении, заставляла девочку быть сдержанной, молчаливой и в семье, и в школе.

– Виктор, я постелю тебе в зале на диване.

– Спасибо, Таисия Сергеевна. Я у Вас в долгу.

– Ну, мы же договорились! Не делай из меня старуху! Мы с тобой на «ты», и зови меня по имени, будто я твоя старшая сестра. Хорошо? – заискрилась Тася улыбкой. И все её рыжинки на носу и щеках засияли, будто огонёчки.

– Хорошо, – уже без смущения ответил Виктор. И, глядя на Тасю, удивился тому, что лицо с конопушками может быть таким привлекательным.

На следующий день, в воскресенье, сразу после завтрака, все пошли на дачу, которая находилась в двадцати минутах ходьбы. Шли через злато-багряный лесок и молча наслаждались всплеском тепла и солнца бабьего лета. Жёлтые, рыжие ещё кое-где зелёные резные листья клёнов особенно завораживали взгляд. Озорной ветерок то и дело пускал на лицо тончайшую паутинку или сбрасывал на плечи отживший свой век жёлтый листок берёзы. Глядя на всю эту красоту, Тася почувствовала, как страстно ей хочется жить и любить, как сильно душа требует ласки.

– Красота-то какая! – восторженно произнесла она.

– Да, очень хорошо, – задумчиво ответил Виктор.

– Завтра я выхожу на работу во вторую смену, поэтому помогу тебе найти отдел кадров завода и техникум…

Прошёл месяц. Виктор устроился на работу. Повезло и с поступлением на учёбу…

Душа Таси была в смятении. Умом она осознавала, что Виктор ей совсем не пара, что воспринимать его нужно в лучшем случае в качестве младшего брата. Но сердце не слушалось. Тася то и дело ловила себя на мысли о том, что любуется Виктором как мужчиной. Ей хочется гладить его белокурые волосы, глядеть в его голубые глаза. Она мечтала, чтобы он хотя бы невзначай обнял её. С удовольствием стирая одежду Виктора, Тася тайком прижимала к груди его рубашку и наслаждалась запахом молодого здорового тела.